Барбадару и его Женщина

Андрей ААрх Барбадару и его Женщина

Толик Барбадару, чья и без того необычная молдавская фамилия была переиначена друзьями как БабуДаром, жил интересной и насыщенной жизнью. Из двух комнат коммуны он сделал себе небольшую, но уютную отдельную квартиру, с символической прихожей, крошечной кухней и крайне занимательным туалетом, расположенном, вероятно в силу технических причин, на подиуме, так что желающему им воспользоваться приходилось подниматься на три высокие ступеньки, и восседая на унитазе чувствовать затылком близость фанерного потолка со скрывающимися за ним антресолями. Кроме этих минимальных удобств в квартире была просторная гостиная с окнами на трамвайное кольцо и Ленина, указующим перстом целившегося Толику в окно, в хитром прищуре пытаясь разглядеть что же происходит за тяжелыми зелеными занавесями.

Вторая комната была спальней, с кроватью занимавшей полкомнаты, зеркалом в ширину кровати, укрепленным на одной стене, и внушительной коллекцией вибраторов на другой. Данная коллекция вместе с разнообразными порно-журналами была предметом гордости хозяина и одним из способов соблазнения знакомых и полузнакомых дам.

Источники дохода у него были самые разнообразные, поговаривали что когда-то давно он был весьма удачливым карточным шулером и неплохо зарабатывал играя на пляжах в преферанс и клабар. Потом попался, провел некоторое время на «химии», о чем рассказывать не любил и не любил тех кто об этом распространялся, занимался разными, зачастую сомнительными делишками, пока не нашел способ реализовать себя творчески, пересмотрев в очередной раз свои таланты и найдя среди них теле-журналистскую жилку. Жилка оказалась не золотой, но полезной — платили журналистам мало и привелегий особых он, в общем-то не заработал, но звучала его профессия солидно. Кроме того, благодаря неординарной внешности Толика стали узнавать на улицах, что упрощало до невозможности процесс соблазнения новых женщин.

О внешности его надо сказать отдельно. Первое время, пока не привык к его необычному виду, я ловил себя на том, что задумавшись рассматриваю его как экспонат в музее уродов, и мне было абсолютно непонятно каким образом человек с такой внешностью мог быть шулером — даже теоретически. Росту в нем было метра два, не меньше. Он был очень поджарый, с плоским животом и сутулой спиной, похожий на полозья санок поставленных на-попа. Огромный размер ноги доставлял ему основные неприятности, потому что обувь обычно приходилось снимать с витрин магазинов, где она стояла для привлечения внимания и этот предмет одежды был самым вожделенным подарком. Волосы у Толика были темные и прямые, стричься он не любил и его голова походила на круглую лохматую сферу, приплющенную сверху.

Но самой большой достопримечательностью Толика, вернее самой бросающейся в глаза, был нос. Есть люди с выдающимися носами — горбатыми, орлиными, курносыми или картошкой. Нос Толика походил на клюв гигантского попугая обтянутый пористой розовой кожей. Он находился прямо по центру круглого лица и занимал большую его часть. Из-под него топорщились огромные, под стать носу усы, а наверху прятались в узких щелках черные глазки. Кроме того он шепелявил, порой черезвычайно смешно.

Не запомнить его или не заметить в толпе было невозможно.

Я был представлен как Макс-фотограф, хотя работал как и сейчас — в юридической конторе, а фотографией занимался не профессионально. Моим главным отличием от остальных любителей была, разве что Минолта, которая солидно выглядела и позволяла время от времени получать неплохого качества карточки, скорее вопреки, чем благодаря моему таланту. Привел меня приятель, сделавший Толику какое-то отдолжениие, за что тот снял его в одном из своих репортажей, прославив среди родственников и сотрудников.

Была самая середина июля и хозяин встретил нас в маленьких, цвета молодой травки, трусиках, приветливо распахнув дверь и улыбнувшись всем лицом, включая нос. Нас усадили в гостиной на длинном угловом диване, налили чай в хитрые стаканы в пластмассовых подстаканниках, и предложили винегрет. От винегрета я отказался, но воспользовался тем что можно курить.

Из спальни, в Толиковой рубашке, нимало не стесняясь своего вида, выплыла девица с каштановым каре и огромными серыми глазами.

— Познакомьтесь, это моя женщина, — представил ее хозяин. В его исполнении это прозвучало как «женфина», что придало забавную торжественность фразе.

Девица кивнула и присев рядом со мной закурила. Она курила ментоловые сигареты, не глядя не меня и стряхивая пепел в принесенную с собой пепельницу в форме бабы с широко раздвинутыми ногами.

Допив чай мы попрощались и ушли, получив гостеприимное предложение хозяина заходить, если что. Выйдя на улицу мой приятель причмокнул языком и сказал:

— Ну, как тебе Марго?

— Да, ничего себе. Не в моем вкусе, груди у нее практически нет, — в тон ему ответил я.

— Зато в рот берет… закачаешься!