Баргузинский треугольник. Тайна погибшей экспедиции

- Ох! – Саню шибануло так, что он вскрикнул от боли, пронёсшейся в его мозгу подобно рою шершней. – Ой! – повторил он и зажмурился. Схватился за виски, покачнулся и сполз на землю.

В лагере наступила внезапная тишина.

Саша кашлянул, поперхнулся, сделал глоток воды и, наконец, молвил:

-Я там был.

Никто не перебивал. Семён смотрел на профессора, профессор на Сашу, Люда непонимающе смотрела сразу на всех.

- Где «был»? – осторожно спросил Василий Михайлович.

- ТАМ.

- Где «там»?

- На Курской дуге. В 1943-м году.

Теперь пауза затянулась надолго. Если бы это был не Саша, не их добрый и дорогой друг – хохот бы у костра разразился неимоверный – все посчитали бы это шуткой или очередной выдумкой. Однако обстоятельства говорили как раз об обратном. Они уже видели достаточно аномалий: спираль, Луну, «одеяла», лётчика, червоточину. Теперь вот Сашино утверждение, что он побывал на Курской дуге во время боевых действий лета 1943-го года. Тут было, отчего прийти в растерянность, не то, что засмеяться. Хмыкнул один Губа.

- Что вы на меня так смотрите, словно на идиота? – Саша уже окончательно пришёл в себя и, опираясь рукой на Семёна, поднялся.

- Ты был… на Курской дуге? – ахнула Люда.

- Выходит, что так. Иначе, откуда у меня все эти видения? Или откуда я знаю этого лётчика, если здесь я его с вами не видел – только по фотографии узнал.

- Ты видел видения?

- Ага. Только что. И, я вам скажу, что это не галлюцинации – Николай не ухмыляйтесь. Откуда, по-вашему, я знаю, что его зовут Игорем, а не как-то иначе? Говорю вам – я там БЫЛ.

- Ох! – только и смогла произнести Люда.

********

Наступило утро, однако никто и не думал спать.

Последние два часа перед рассветом он передавал своим товарищам всё, что произошло с ним после его, так называемой переброски.

- Игорем его звали, - повторил Саша. – Я эту фотографию держал в руках вечером у костра, когда он остался у нас на ночной привал. Затем рано утром, когда все только пробуждались, налетели немецкие звенья люфтваффе, и, прорвавшись сквозь наши зенитки, отбомбили несколько заходов. Вот там-то меня, видимо, и шибануло. Последнее, что помню, это живых, но раненых Борьку с Лёшей. И Игоря. Точнее, его тело, кружащееся в воронке конусообразного смерча. Дальше всё! Только пустота. Очнулся – пошёл вас искать, ничего не помня.

Он вопросительно посмотрел на профессора:

- Очевидно, нас швырнуло сюда обратно, только лётчика на своё прежнее место, а меня куда-то в ущелье Двух камней, как его проводники называли. Поэтому он и оказался в другой позе, перевёрнутым, нежели вы обнаружили его в первый раз. Поэтому, скорее всего и лежал у него планшет под животом, которого вначале не было. Его «закинуло» сюда вторично, уже вместе со мной. Теперь, увидев эту фотографию, память моя каким-то образом разблокировалась. Я прав, дядя Вася? – Саша невесело усмехнулся, обводя неуверенным взглядом друзей.

- Ох, не знаю, Сашок. Выглядит всё убедительно.

Разговоры продолжались ещё долго. Благодаря чудесному (иного слова и не подберёшь) возвращению Саши в лоно своего времени и в общество своих друзей, все дружно решили весь день посвятить отдыху и подготовке к предстоящему выходу к побережью озера. Байкал был уже относительно рядом. Оставался всего день перехода, и начнутся прибрежные лиманы, речушки и болота.

Люда кое-что простирывала, бурят коптил мясо, Николай принёс ещё двух подстреленных зайцев, Семён проверял амуницию, глава экспедиции корпел над картами, а Саша просто бездельничал. Настроение у всех было приподнятое. О смерти близнеца старались не вспоминать, компенсируя горечь потери шутками, весёлыми воспоминаниями и бесконечными разговорами на всевозможные темы. Впрочем, это не означало, что отважного проводника забыли. Просто старались заглушить в душе чувство утраты, как это делают все разумные люди, находясь в условиях, приближённых к максимальной степени выживания.

Вечер был тих и прекрасен. Ночь тоже.

У костра ещё немного поговорили, и, наконец, тихий ангел пролетел: все уснули.

Это была их первая ночь на побережье Байкала.

… А потом наступил день ВТОРОГО лётчика.

*********

Погода с утра начала меняться.

Сначала никто толком не понял в чём сыр-бор: нерпы заволновались и принялись выскакивать из воды. По поверхности водоёма прошла крупная рябь, и через несколько секунд первая пенистая волна накатила на прибрежную гальку. Следующий напор бурлящей пены достиг уже лишайника, а отдельные потоки добрались и до малышей, из-за чего их мамаши тревожно загудели все разом. Лежбище в срочном порядке начало передвигаться ближе к траве и кустарнику, освобождая камни и выступающие из воды островки. Самцы хватали зубами малышей за шкирку и, словно котят, переваливаясь и перекатываясь, тянули прочь. Байкал начинал волноваться.