Барилоче

В то утро Деметрио пришлось долго ждать Негра в гараже. Прохаживаясь между грузовиками в поисках своего, отремонтированного, он заметил, что у одного из них спущена шина. Деметрио оглядел огромную территорию гаража, похожую на зловещий похоронный зал для усопших слонов, и убедился, что диспетчер отвлекся и слушает транзисторный приемник. Он присел и не спеша спустил остальные колеса. Сунул два нипеля в карман. Чтобы не топтаться на месте, еще раз взглянул на диспетчера и перешел к соседнему грузовику. На этот раз он спустил одну шину сильно, а другую — чуть-чуть и подумал, что совершил глупость, спустив все шины у первого грузовика, потом сообразил, что совершил еще бо́льшую глупость сейчас, потому что заподозрят кого-нибудь из водителей — все знали, как тяжело работать на этих чудовищах. И тут Деметрио понял причину своих безотчетных действий: чем больше у механиков будет работы, тем быстрее они починят его старый грузовик. Догадка выглядела вполне убедительной. Он почувствовал себя разумным и справедливым. И спустил еще две шины на двух разных грузовиках.

Негр появился с почти двадцатиминутным опозданием — случай настолько из ряда вон выходящий, что Деметрио обнял его, когда тот добежал с другого конца гаража, тряся животом и отдуваясь. Что случилось, Негр? А то, что моя жена — шлюха, вот что случилось. Ты о чем, болван, она тебя любит, как кошка, сам знаешь! Говорю тебе, чистая правда, Деметрио, понимал бы что, давай шевелись, не то зароемся в дерьме, ехать надо. Идет, только ты мне сейчас все расскажешь, потому что это чистая ахинея, Негр, дурья башка. Да что ты знаешь. Они завели мотор, Деметрио опять стало стыдно из-за шин. Когда они выезжали, диспетчер помахал им рукой, не отнимая транзистор от уха.

Нет, Негр, ты уверен? Бывает, человек навыдумывает, а потом приходится просить прощения. Негр театрально покачал головой с обреченным видом человека, смирившегося со своей участью. Коротышка заказал еще стакан красного и смеялся в одиночку. Ну, расскажи, расскажи мне, Негр. Да что тут рассказывать, просто она напилась и трахнулась с другим мужиком, да вдобавок распустила нюни, а я, как последний кретин, вместо того чтобы навалять ей хорошенько, взялся ее утешать, но увидишь, когда вернусь, я ей этого не спущу. Деметрио вспомнил жену Негра: на несколько лет моложе мужа, она старалась сохранить цвет лица и фигуру и чересчур сильно красилась. Она была совсем не красивая, но ее походка, то ли беспомощная, то ли развязная, возбуждала в мужчинах что-то вроде тревоги или необъяснимой злости. Заботливая мать и, что самое скверное, более образованная, чем Негр. Да ладно тебе, не злобствуй, Негр, пойми, ведь ей одиноко, наверняка она скучает, каждый день столько часов тебя не видит, оставь ее в покое, ты же знаешь, как она тебя любит. Негр продолжал мотать круглой усатой головой, но Деметрио показалось, что в его глазах мелькнула искра сомнения, а желваки на щеках исчезли.

XI

Он пообедал в баре. Ему захотелось есть, но он вспомнил, что холодильник пуст. Прочитав меню на дощечке с рекламой кока-колы, он порылся в карманах брюк, зная, что денег мало, но это его не остановит. Он объяснил официанту, что бифштекс должен быть немного с душком, в салат не надо класть лук, а в кофе, если можно, добавить половину чашки холодного молока. Теперь он шел по Пласа-де-Майо в сторону улицы Леандро Нисефоро Алема и раздумывал, не изменить ли обычный маршрут, как вдруг увидел подъезжавший на всех парах девяносто третий; когда в следующий момент он понял что к чему, то уже стоял, вцепившись в липкую спинку сиденья, задыхаясь в толпе пассажиров, и смотрел на длиннющий проспект Либертадор. Ему хотелось быть сейчас в Чакарите, в своей квартире, проваливаться в сон в своей постели, и временами ему даже начинало казаться, что все так и есть, пока не вторгалась реальность и не заставляла его осознавать, что движение на дороге застопорилось, что, несмотря на зиму, в автобусе жара, что ему наступают на ноги, его пихают и снова наступают на ноги.

Свое жилище показалось ему настоящим спасением. От недосыпа кухонная плитка плыла перед глазами. Он пошел в туалет, с наслаждением помочился, сбросил ботинки, расправил подушку и, уже отключаясь, вздохнул между простынями.