Бархат. Секс, и ничего кроме

… Бабульку звали Кристина Дмитриевна. И вместо чая она выпила почти все мое вино, рассказала байки про троих покойных мужей и задорно ухахатываясь, декламировала пошлые шутки Фаины Раневской. Спустя час, собираясь, сгребла остаток конфет, схватила свою кружку с моим сахаром и, погрозив пальцем, сообщила:

— Ты только не ори больше. У стариков сон чуткий. Или ори иди в комнату, а не у меня под стеной. И не думай, что мы теперь подруги. Я хоть за всех своих полюбовников замуж выходила, а потом уж свои прелести выставляла. А вы — современная молодежь — стыд потеряли. Вот поженитесь — тогда, так и быть, сменю мнение.

— Не поженимся. — Я поднялась, чтобы проводить соседку до двери. — Завтра я уезжаю. Так что не быть мне благородной девицей ваших глазах. Не знаю, как это переживу, право…

— Сбегаешь что ли? — Кристина Дмитриевна, пропустив мимо ушей мою колкость, вся превратилась в слух. — Или выгнал?

— Ничего не сбегаю. И не выгнал. Просто за ум берусь.

— Ну, значит, правда дура, — бабка покачала головой. — Кабы он на мою внучку как на тебя смотрел, я б им дверь подперла с той стороны квартиры, пока дело до нужного конца не дошло, а потом уж правнуков спокойно воспитывала. Так ведь нет, поматросил и бросил. Α она фигуристая, не то, что ты — кожа да кости. И чего в тебе такого, что в ней нет?

Я лишь пожала плечами. Спорить и, тем более, доказывать, что между нами с Алексом только секс, и ничего кроме, не собиралась. Мне предстояли сборы и новая жизнь, вдали от богатеньких папиков и их марионеток.

— О, помяни нечистого! — воскликнула Кристина Дмитриевна, заворачивая с кухни в прихожую. — Стоит, уши греет. Стыдобища!

— А вы идите, куда шли, бабуся, скатертью, как говорится. — Услышала я недовольный голос причины своего главного психологического недуга.

— Грубиян!

— И ведь знаете это, а все равно в мою квартиру претесь. Намазано вам здесь что ли? Как муха на мёд…

— Да больно надо. Какой уж там мёд, на другое прилетаю. Больше я сюда ни ногой!

— Слышали, проходили…

— Хам! Придешь ко мне в голодный год сахару попросить!..

Дверь захлопнулась. Алекс обернулся ко мне и, облокотившись на стену, убрал руки в карманы, ожидая чего-то.

— Мы же вроде попрощались, — выдавила я, гадая, как давно он пришел и сколько успел подслушать.

— Ничего подобного. Я думал оставить тебя в покое до понедельника, но ты не ответила. Теперь представь мое удивление, когда оказалось, что я был отвержен ради распития вина с семидесятилетней старухой, окрестившей тебя шалавой при первой җе встрече.

— Не она первая! — Скрестив руки на груди, вздернула бровь, намекая на его ко мне отношение.

— Но ее ты простила.

— Ничего подобного. У нас временное перемирие. Кроме того, мне с ней делить нечего, и мы, скорее всего, больше не увидимся.

Алекс кивнул, оттолкнулся от стены и двинулся ко мне.

— А со мной есть, что делить? Меня простить тяжелее?

— Разве тебе нужно мое прощение? — усмехнулась я, выставляя перед собой руку.

Гордый жест был проигнорирован. Алекс поцеловал мою ладошку, прижался лбом к моему лбу и проговорил без тени смущения:

— Думаю, нет, но ведь ты себя уже накрутила и сейчас в твоей голове я — монстр. Не так ли?

Я многозначительно промолчала, теряя способность связно мыслить от его присутствия.

— Ну и скажи мне, что такого ужасного я сотворил? Начал ухаживать за тобой без спроса?

— Разве ты ухаживал? Нет. Используя мои слабости, надавил на больное и с напором настоял на своем.

— И? Я же с благими намерениями.

— Ну да. Секс помогает нам обоим быть в хорошей физической форме, — грустно усмехнулась я, пытаясь отодвинуться от Алекса.

Он не дал отстраниться, лишь прижался сильнее.

— Глупая ты ещё совсем, — шепнул мне в губы.

— Куда уж мне!

— Хорошо. Давай ты мне поможешь понять свою логику? Χочешь сделать из меня виноватого — вперёд. Я нагло совратил тебя, хотя очевидно, что ты и сама была не против временных отношений в виде ничего не значащего секса, без обязательств. Принуждал тебя к чему-то? Нет. Отдал в распоряжение квартиру? Да. Не стал мешать постельные отношения с рабочими — верно. Не хочешь так? Скажи мне прямо об этом, а не беги сразу после того, как я почувствовал к тебе настоящее притяжение. В чем я не прав? Где виноват?

— Только не нужно всё так выворачивать! — Я забарахталась в его стальных объятиях. — Ты мне после работы тоже ни одного знака внимания не уделял. Только ночами вспоминал, что в милосердно предоставленной квартире живет любовница, которая вряд ли откажет из-за своей явной симпатии к шефу. Не так ли?

— Поначалу так.

— Гад!

— Пожалуй, соглашусь.

— Еще бы!

— Но думаю, твое нелепое поведение компенсирует мои нехорошие поступки.

— Думает он! Пф-ф! Завтра я уезжаю домой! Начну всё сначала, построю карьеру, стану феминисткой…

— Хорошо хоть не сразу в монастырь отдашься. Батюшкам на растерзание.

— Еретик, — закатила глаза я.

— Правдолюб, — поправил он. — Никуда ты не поедешь. У меня твоя трудовая в заложниках, а ещё большие планы.

— Заведу новую трудовую, а планы твои… Меня они больше не волнуют.