Бархатистые прикосновения

— Я думаю, он тиран, работать с ним трудно, — ответила Армина. — Он чрезвычайно капризен, ему трудно угодить. — Она запустила во влагалище руку, вывернув наружу глянцевитые коралловые срамные губы, покрытые сладким нектаром. — Но зато он вынослив в сексе, как жеребец, и его пенис в напряженном состоянии достигает добрых девяти дюймов. А в обхвате он как древко флага. Но главное, лорд Бернет обращается со своим инструментом как виолончелист-виртуоз.

Карен уже не слушала ее, перед глазами у нее все завертелось. Армина застонала, массируя клитор, и выпятила груди Утратив контроль над собой, Карен порывисто просунула палец в щель между ее выбритыми срамными губами: внутри было горячо и мокро, стенки влагалища сжались.

— А ты все еще носишь челочку на своей прелестнице, Карен? Любопытно взглянуть, какого она цвета. Ты мне позволишь? — дрожащим, как струна, голосом спросила Армина.

— Но я никому из женщин еще такого не позволяла, я не лесбиянка, мне нравятся мужчины! — сбивчиво затараторила Карен, ерзая на краешке кресла.

— Уверяю тебя, никакой разницы в ощущениях нет, — лукаво сверкнув глазками, заверила ее совратительница. — Попробуй разок — сама узнаешь. Может быть, войдешь во вкус. Что тебе мешает? Бери от жизни все самое лучшее, наслаждайся, пока молодая. На том свете не позабавишься.

— Нет, я все-таки сомневаюсь…

Армина отошла, подняла с пола платье и сказала:

— Предлагаю продолжить разговор в спальне, там нас никто не побеспокоит. Сейчас уже темно и поздно, мы здесь одни. Поэтому все, что произойдет между нами, либо забудется, словно сон, либо запомнится и повторится.

Ощущая запах секрета Армины на своих пальцах, Карен утратила способность к волевым решениям и словно завороженная последовала за ней наверх по лестнице, упершись остекленелым взглядом в ее виляющую задницу и стройные, сексуальные ноги в туфлях на высоких каблуках. В окна лился таинственный лунный свет, создавая в помещении особую атмосферу, способствующую грехопадению.

Спальня была устлана белым пушистым ковром, стены обклеены белыми тиснеными обоями и украшены литографиями эпохи короля Эдуарда, дверь выполнена из кедрового дерева. Запах в комнате стоял пряный и сладковатый, его источали зажженные восковые свечи. Из-за муслиновых штор в спальню проникал прохладный ветерок. Большая кровать с медными набалдашниками на столбиках по углам была накрыта кружевным покрывалом.

Армина подняла бокал в форме тюльпана, наполненный белым вином, и спросила:

— Не хочешь принять со мной ванну? В ванной комнате горели свечи. Они бросали отблески колеблющегося пламени на посеребренные поручни ванны из черного мрамора, которые многократно отражались в зеркальной поверхности розоватой плитки. Пахло шафраном, гвоздиками и розами. Над водой клубился густой ароматный пар, похожий на туман над озером.

Дрожащими пальцами Карен расстегнула блузку и бюстгальтер, удивляясь собственной несмелости, и с трудом удержалась от желания прикрыть груди руками. С мужчинами такой робости она не испытывала.

Армина потянулась, расправив плечи и выпятив груди, скинула туфли и спустилась по ступенькам в ванну. В пахучей горячей воде исчезли сначала ее щиколотки, потом колени и, наконец, бедра. Маслянистая поверхность воды блестела, как оникс. Армина блаженно улыбнулась и медленно окунулась.

— Ты похожа на Психею с картины Лейтона, — сказала Карен, опьяненная вином и красотой подруги.

— Терпеть не могу этих лицемерных викторианцев, — хрипло рассмеялась Армина. — Грязные извращенцы! Педерасты!

— А мне всегда казалось, что они самозабвенно влюблены в искусство, — ответила Карен.

— Они были самозабвенно влюблены в свои члены, впрочем, как все мужчины. — Армина взялась за поручень и вытянулась в воде в полный рост, положив голову на край ванны.

Поболтав в воде ногами, она протянула руку и схватила Карен за щиколотку. Пальцы на ногах Карен впились в ворс ковра, по икрам и бедрам распространилось тепло. Армина отпустила ее ногу и спросила, лукаво сверкнув глазами:

— Ну и что ты решила?

В ее интонации ощущался вызов. И Карен приняла его.? Судорожно вздохнув, она шагнула навстречу Армине, и та, одним ловким движением стянув с нее трусы вместе с брюками, взглянула на ее мохнатую киску и удовлетворенно промолвила:

— Какая прелесть! Остается только вымыть ее, пригладить и приласкать.

Карен уже не думала ни о чем, кроме зова плоти. Она жаждала нежных прикосновений умелых рук к своим сокровенным местам, стремилась поскорее переплести свои ноги с ногами женщины, знающей наверняка, какие именно чувствительные места ей следует ласкать. Ей безумно хотелось слиться в сладострастном угаре с родственной душой, понимающей, какие струны нужно затронуть, чтобы сложилась песня. Тело Карен сжалось, а внизу живота вспыхнул пожар.

Она вошла в ароматную воду и ощутила от ее, проникновения в свою половую щель то же блаженство, что и от ласк ловких пальчиков. Армина распустила ей волосы по плечам и стала поливать голову водой.