Бархатная Принцесса

По дороге Ляля звонит Даниэле и после короткого разговора кладет трубку. Я понимаю, что Никольский только что уехал, поэтому теперь меня ничто не остановит, чтобы ее увидеть.

Но это еще одна дурная идея. Насквозь паршивая, как ни крути. Потому что Даниэла лежит одна в белом склепе, где так сильно воняет лекарствами, что обжигает слизистую носа. Ни кровинки в лице, волосы заплетены в две косы и лежат вдоль головы, словно змейки. Щеки впали и глаза кажутся еще больше.

Но пока Ляля что-то там рассказывает о том, что она вся испереживалась – это полное вранье – Даниэла смотрит на меня с идиотской желтой уткой под подмышкой, и ее губы медленно расползаются в улыбку. И слезы текут по щекам, и моя Принцесса одними губами, говорит: «Желтый тебе к лицу». А я одними губами отвечаю: «Я умираю без тебя».

Мы ведем себя настолько очевидно, что кажется, даже безмозглые цветы на окнах понимают, что это не просто «дружеский визит» мужа ее падчерицы. И когда Ляля поворачивается, чтобы снова ко мне прилипнуть, я отодвигаюсь. Ее прикосновения раздражают. Действуют, как чужие волосы на коже в общественном транспорте в сорокоградусную жару. Она пытается сделать вид, что все хорошо и у нас так всегда, но у нее ни черта не получается. И она не придумывает ничего лучше, чем попытаться отобрать у меня идиотскую утку.

— Я говорила, что ты не любишь игрушки, - говорит так уверенно, как будто Даниэла уже сказала «нет».

— Утка мне нравится, - слабым голосом, едва слышно говорит моя Принцесса. – Дай мне ее, пожалуйста. Выглядит ужасно милой.

Я хочу сделать это сам: вручить Даниэле бестолковую игрушку, чтобы украдкой хотя бы кончиками пальцев к ней притронуться. Эта одержимость сильнее инстинкта самосохранения, она мешает трезво мыслить и понимать очевидные промашки: например, что я неприлично долго на нее таращусь, или что даже не пытаюсь просто из вежливости спросить, как она себя чувствует, что говорят врачи, как-то поддержать разговор. Я словно смертник перед казнью: смотрю на электрический стул, пытаясь представить, что случится с моими мозгами, когда меня на нем поджарят.

Даниэла прижимает утку к себе и зарывается носом в плюшевую голову, улыбается и украдкой вытирает слезы. Она просто как девчонка, ей-богу. Взять бы за шиворот, перебросить через плечо и тупо свалить на край света. И дело совсем не в косичках, хоть с ними она просто пиздец, какая милая. Мне хочется посмеяться над тем, что я, очевидно, где-то на генетическом уровне обречен на эту женщину, потому что я не смог пройти мимо нее тогда, и уж точно не прошел бы мимо теперь.

— Как твои дела? – спрашивает Ляля… и все рушится, как пирамидка кубиков, потому что я вспоминаю, почему Принцесса лежит в этой склепе и почему выглядит такой изможденной.

Потому что носит чужого ребенка.

И воображение живо дорисовывает картины ее голой, развратной, отдающейся другому мужику. Я ни разу не дал Ляле лесть ко мне с поцелуями, потому что, кажется, просто выхаркал бы легкие, если бы она попыталась. Поэтому она просто тупо дает себя поиметь: головой к стене, на коленях. Думает, что мне это нравится, но я просто не хочу ее видеть. Наверное, примерно то же самое чувствуют придурки, которые дерут резиновых кукол. Это хуже, чем полная хуйня, это вообще никак и ни о чем.

Умом понимаю, что у Даниэлы есть муж, но...

Я конченный последний эгоист, но я хочу, чтобы никто и никогда больше к ней не прикасался, и готов срезать с себя кожу, лента за лентой, если она скажет, что хочет стереть с меня других женщин.

— Я буду здесь еще пару дней, - говорит Даниэла, старательно пряча от меня взгляд.

— Прогноз благоприятный? – продолжает Ляля.

— Отстань от нее. – Я слишком грубо торможу ее - и в палате на миг зависает полная тишина. – Бля, я один понимаю, что говорить о благоприятных прогнозах – хуевая идея?

— Кай! – пытается «пожурить» мою грубость Ляля.

Просто покаявшаяся грешница перед постригом, аж тошно.

— Оля, - Даниэла облизывает пересохшие губы, - можно тебя попросить принести мне минералки? Я не люблю газированную.

Она виновата улыбается, показывая взглядом на бутылочку на столе с надписью «сильногазированная». Ляле, конечно, не нравится, что она пришла изображать самоотверженную медсестру, а ее используют, как девочку на побегушках, но и возразить не может, потому что слишком хорошо вжилась в роль. Ну, почти, потому что даже Даниэла вряд ли верит в этот эксклюзивный спектакль для нас двоих.

— Аптека в конце коридора, направо, - ей вслед говорит Даниэла, когда Ляля безропотно идет за водой.

Почти приятный щелчок закрывшейся двери.

И я просто рвусь с места, как гончая на собачьих бегах. И хоть тут всего шагов, чувствую себя полностью уничтоженным этой гонкой, вот только, если разобраться, никакая я не гончая, а херов искусственный кролик, за которым гонится свора грехов.