Бархатная Принцесса

— Помереть хочешь? – спрашивает этот умный мужик с золотыми руками, и демонстративно сует руки в карманы халата.

— Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Считай, что у меня просто дурь через уши прет, что угодно делай – только дай уйти. Не приду своими ногами – выпьешь за меня и попросишь боженьку не судить дурака Кая слишком строго.

— Ты же только с того света, дурак.

Я правда не знаю, что ему сказать. Поэтому, проглатывая боль, сажусь на край кровати и зашнуровываю ботинки. С футболкой хуже, но справляюсь.

Принцесса рассказывала, что когда Ляля подстрелила меня, она чувствовала боль в тех же местах, где я истекал кровью. Тогда я принял ее слова за излишнюю впечатлительность, а теперь вот самого «укрыло». Просто лежал с иголкой в вене – и словно солнце свалилось на грудь, прожгло до самого нутра, до кишок. И почему-то имя Даниэлы на губах, со вкусом крови.

— Она не берет трубку, понимаешь? – говорю врачу, когда тот скептически оценивает мои попытки самостоятельно влезть в куртку. – Она всегда берет трубку, или хотя бы пишет сообщение.

Он перепроверяет: набирает Даниэлу со своего, но, когда она и ему не отвечает, тоже начинает хмуриться. Только на прощанье говорит, чтобы был осторожнее со швами. Как будто я смогу о них забыть с такой зверской болью.

Поймать такси в такое время не самая простая задача, но мне как-то зверски везет – только подхожу к обочине, как из-за поворота выруливают «шашечки». Я даже не раздумываю, сразу выхожу на дорогу, так что ему остается только притормозить. Даже не разбираю, что там мелю, лишь бы уговорить его ехать быстрее, и все время пытаюсь дозвониться до Даниэлы. После каждого не отвеченного звонка – я жду до упора, пока система нас не разъединит – становится все труднее дышать. Наверное, я выдохну только когда узнаю, что с ней все в порядке, когда сожму ее в руках и собственными глазами увижу, что ни один волос не упал с ее головы.

И чем ближе ее дом, тем тяжелее в груди. Как будто во мне продолбили дыру размером с футбольный мяч. Натолкали туда тротила и каждую секунду раздается взрыв, от которого разрывается сердце, а потом отрастает вновь, до следующего взрыва. Никогда, за всю мою долбаную жизнь, я не чувствовал такой паники. Даже когда умирал и был почти уверен, что уже не выкарабкаюсь, что вся моя удача закончилась на встрече с Даниэлой, я не боялся. Было жаль, что столько всего в жизни не попробовал, но страх был лишь за мою Принцессу.

А сейчас я просто теряю себя. В голове лезет такая херня, что и думать противно, но образы атакуют голову прожигающими мою защиту искрами. Я пытаюсь убедить себя, что Оля сидит за решеткой, а гандон Никольский не тронет Даниэлу, потому что он и так уже под колпаком. Но тревога от этого самовнушения никуда не денется. И хочется взять себя за шиворот и как следует отделать за то, что оставил ее одну. И уже кажется, что больница и смерть, которой я чудом избежал, не такой уж и повод, чтобы не прикрывать свою Принцессу от всех невзгод.

Когда такси притормаживает у дома, я на ходу бросаю водителю деньги и влетаю в подъезд. Боль простреливает бок, но плевать – быстрее, по лестнице, вверх. Тут всего несколько этажей.

Я сразу замечаю пятно между лестничными пролетами, перед последней лестницей. Оно небольшой, но это точно кровь, и она размазана, как будто…

Перед глазами распускает красная дымка, кулаки сжимаются до состояния отбойных молотков. Реальность, в которой все хорошо и гладко, остается где-то там, за пределами этого пятна крови, потому что я знаю, кому оно принадлежит. Потому что не зря чувствовал.

Дверь в квартиру Даниэлы приоткрыта и поднимаюсь по ступеням. Злость давит сверху вниз, кажется, что лестница просто рухнет от очередного шага.

Бог или кто ты там, сидящий сверху – ты огромный кусок дерьма. Почему не меня? Ее-то зачем? Мало было? Мало мучилась?

Я толкаю дверь ладонью: у Даниэлы красивое светлое покрытие и на нем видны темные полосы, а ярдом – следы от обуви. Кто-то тащил Даниэлу, потому что сама она идти не могла.

В груди взрывается весь запас тротила, и искры из глаз, фейерверком, который разрывает реальность до состояния лохмотьев вокруг дыры, за которой – совсем ничего, только пустота.

Даниэла не могла идти.

Она… Она…

Я захожу в гостиную – и Принцесса лежит на полу. Такая маленькая, худая и бледная, что я точно знаю – кем бы ни было то чудовище, которое причинило ей вред, я просто разорву его на куски. На крохотные кусочки, размером с ноготь. Вырву сердце из груди и заставляю им подавиться.

На лице Даниэлы кровоподтек, и под носом запеклась кровь. Но она дышит – прядь волос, которая лежит на ноздрях, медленно поднимается и опускается.

— Ты доктор? – слышу голос у себя за спиной и поворачиваюсь, инстинктивно сжимаясь для удара.

Голос женский, но я все равно готовлюсь.