«Бархатное подполье». Декаденты современной России

Не буду делать выводов, в чем причины такой разницы: в накопленном с годами опыте или в особенностях организации мероприятия в месте, которое так ненавидел писатель Михаил Булгаков.

Это было интересное время. Многие клубы, в которых выступало тогда «Бостонское чаепитие» и сольно Преображенский, уже закрылись, а некоторые даже открылись вновь. Впрочем, Маэстро был распахнут для интересных предложений, и иногда получались удивительные вечера. Помню выступление в мастерской какой-то художницы. Мастерская, как и положено, располагалась в мансарде на Чистых прудах. Стойка для микрофона была сделана чуть ли не из пня и лампы, зато участвовали акт рисы театра «Бу». Публика была богемная: я повстречала своих старых знакомых – художников-цветафористов. После выступления пили абсент по всем правилам – поджигая сахар на специальных ложечках.

Театр «Сомнамбула»

Увы, про фестивали «Бархатное подполье» тех лет мне рассказать нечего, поэтому я пытаюсь воссоздать общую атмосферу. На первых салонах я не была, поскольку тогда еще не была знакома с Маэстро. А когда мы уже познакомились, то считала себя слишком маленькой для таких взрослых закрытых мероприятий. Однажды «Бостонское чаепитие» выступало в тантра-клубе Юлии Варры. Скрипач группы Данила Шлапаков пригласил меня туда, и меня это возмутило. Потом подруги сказали, что, наоборот, надо было идти и контролировать ситуацию, чтобы мужика не увели. Но как-то мне тогда было не до этого.

Позже Данила стал играть в «Воинстве сидов», я в первый раз уволилась из музея (потом я делала это с завидной регулярностью, но на данный момент, кажется, все же окончательно). Позже Володя практически перестал вести «Живой Журнал», и мы как-то потерялись. Я знала, что он сменил состав группы, что салоны проводятся, видела иногда фотографии. Некоторые мои друзья на них ходили, но мы как-то не пересекались.

Весной 2013 года я, периодически пересекаясь на концертах Сарры Атэх, разговорилась с Шарли Корницкой. Она рассказала, что мечтает создать свой театр, но пока не знает, как к этому подступиться, и не может найти актеров. Я понимала ее хорошо, поскольку к тому времени давно уже училась у разных педагогов оперному пению и очень хотела попробовать себя в реальной театральной постановке, но сталкивалась с теми же проблемами, что и Шарли. Поэтому, когда она предложила мне попробовать сыграть у нее хотя бы в одном спектакле, с интересом согласилась. Так родилась лаборатория невербального театра «Сомнамбула».

Мы начали подготовку спектакля «Клюквенный сок», который позже и представили зрителям «Бархатного подполья». Для краткости оставим за рамками этого рассказа подробности репетиций и премьеры, хотя, разумеется, о них тоже можно было бы вспомнить много занимательного, но это, видимо, войдет уже в книгу об истории «Сомнамбулы», если таковая случится.

Важен лишь тот факт, что с этим спектаклем «Сомнамбулу» пригласили на театральную сцену волонтерского фестиваля «Быть добру» в Калужской области. Набор артистов вышел удивительно разношерстым. Но как бы там ни было, я из всех знала только Преображенского, и мы с Шарли радовались, что повидаем старого знакомого.

Владимир представил сольное выступление под записанное музыкальное сопровождение, однако ему вполне удалось заполнить собою сцену, пуская в ход всевозможный реквизит – от черепа до венецианских масок, а также демонстрируя свои фирменные телодвижения. Нам с Шарли запомнились очень брутального и даже несколько простоватого вида мужчины, которые, глядя на выступление Преображенского, сами себе удивляясь, говорили: «А прикольно!»

Мы же в очередной раз показывали «Клюквенный сок». Это было экспериментом, поскольку изначально спектакль был сделан для закрытого театрального пространства и переделать его для открытой деревянной сцены было непросто. Не обошлось без некоторых накладок, но мы были довольны, что удалось сохранить общее сказочное ощущение.

В оригинальной версии во второй части спектакля я играла не тургеневскую барышню, а старуху-уборщицу, символизирующую смерть. Мне очень запомнилось, что, когда техничка-смерть сметает шваброй Пьеро, из публики кричали «Быть добру!» Как говорится, добро бывает с кулаками…

На следующий день после спектакля к нам подошел Маэстро и сказал, что очень рад, что его старые знакомые развиваются и что спектакль ему понравился. Заинтересовал классический декадентский образ Пьеро, его экспрессия и динамика. Владимир увидел аллюзии на Метерлинка. У них с Шарли состоялся умный искусствоведческий разговор, в котором я только иногда слышала знакомые фамилии, но, наверное, не до конца понимала, о чем они говорят. Главное, что итогом беседы стало приглашение на «Бархатное подполье».