Бархатные коготки

Я соскучилась по Флоренс и начала всюду высматривать ее сливовый костюм и маргаритку, но, хотя все профсоюзные знакомцы, бывавшие у нас дома, мне уже попадались на глаза, Флоренс не встретилась ни разу. Наконец я нашла ее в палатке для выступлений: она провела там весь день, слушая ораторов.

— Слышала? — спросила она. — Поговаривают, что приедет Элеонора Маркс; я боюсь выйти из палатки — как бы не пропустить ее речь!

Оказалось, Флоренс с завтрака ничего не ела; я отправилась в киоск — купить ей пакетик улиток и чашку имбирного пива. Вернувшись, я застала рядом с ней Ральфа: бледный, как никогда, он все так же оттягивал воротничок. Сидячие места в палатке были заняты, часть слушателей стояли. Было жарко и душно, ораторов слушали невнимательно, раздражались. Один из них высказал непопулярную точку зрения, и его зашикали.

— На тебя шикать не станут, Ральф, — заверила я, но при виде его несчастного лица оставила ребенка с Флоренс, взяла Ральфа за руку и вывела на свежий воздух. — Пошли, пошли, покурим. Нельзя выдавать слушателям, что ты нервничаешь.

Мы остановились у полотнища палатки; двое знакомых с фабрики Ральфа, проходя мимо, помахали нам рукой, я зажгла две сигареты. Ральф взял сигарету трясущейся рукой, едва не уронил, улыбнулся и проговорил извиняющимся тоном:

— Я, должно быть, выгляжу дурак дураком.

— Ничего подобного! Помню, я в первый раз боялась ничуть не меньше. Я думала, меня стошнит.

— Я тоже только что думал, меня стошнит.

— Так все думают, и никого не тошнит.

Я немного слукавила: мне часто случалось видеть, как нервные артисты склонялись за кулисами над тазиками и пожарными ведрами, но Ральфу я, разумеется, об этом не стала рассказывать.

— Приходилось ли тебе хоть раз, Нэнс, выступать перед буйной публикой? — спросил Ральф.

— Что? В одном зале — «Диконз» в Излингтоне — перед нами выступал один незадачливый комик, так несколько парней выскочили на сцену и перевернули его вниз головой над рампой — пытались поджечь ему волосы.

Ральф замигал и поспешно оглянулся, словно желая убедиться, что в палатке нет открытого огня, которым могла бы воспользоваться недоброжелательная публика. Скосился на свою сигарету, поморщился и выбросил ее.

— Если я тебе не нужен, — сказал он, — я бы пошел в сторонку — еще разок повторить речь.

Я не успела раскрыть рта, как он улизнул, оставив меня курить в одиночестве.

Я не имела ничего против, потому что снаружи было лучше, чем в палатке. С сигаретой в зубах я скрестила руки на груди и осторожно прислонилась к полотнищу. Закрыв глаза, я подставила лицо под солнечные лучи, потом выбросила окурок и зевнула.

И тут рядом раздался женский голос, заставивший меня вздрогнуть.

— Вот уж кого никак не ожидала встретить на рабочем митинге, так это Нэнси Кинг.

Я открыла глаза, выронила сигарету, обернулась к женщине и вскрикнула:

— Зена! Ой! Ты ли это?

Это и вправду была Зена: пополневшая и еще больше похорошевшая, в алом пальто, на запястье браслет с амулетами.

— Зена! — повторила я. — Ох! Как я рада тебя видеть.

Я пожала ей руку, она рассмеялась.

— Я встретила здесь сегодня чуть ли не всех своих знакомых девушек, — сказала она. — А потом вижу еще одну, рядом с палаткой, с сигаретой в зубах, и думаю: господи, похоже, это старушка Нэн Кинг? До чего же будет забавно встретить ее через столько времени — и не где-нибудь, а здесь! Подхожу ближе, вижу стриженые волосы — точно, ты.

— Зена! Я была уверена, что никогда больше о тебе не услышу. — Она ответила робким взглядом, и я, припомнив, сильнее сжала ее руку и переменила тон: — Но как же ты могла? Тогда в Килборне — оставить меня в таком положении! Я думала, не выживу.

Она тряхнула головой.

— Ну и что! Я тоже из-за тебя потеряла деньги.

— Знаю. Свинство с моей стороны! Ты, наверное, так и не попала в колонии…

Зена сморщила нос.

— Моя подруга, которая ездила в Австралию, вернулась обратно. Говорит, там полно грубых детин, и нужны им не квартирные хозяйки, а жены. И я передумала. В конце концов, мне и в Степни неплохо.

— Ты теперь живешь в Степни? Тогда мы почти что соседи! Я живу в Бетнал-Грине. С возлюбленной. Погляди, она вон там. — Взяв Зену за Плечо, я указала на переполненную палатку. — Она у помоста, с ребенком на руках.

— Никак это Фло Баннер, что работает в приюте для девушек!

— Выходит, ты ее знаешь?

— У меня две приятельницы жили в Фримантл-хаусе, они только и делают, что нахваливают Фло Баннер! Для тебя, наверное, не секрет, что половина тамошних девушек по уши в нее влюблены…

— Во Флоренс? Ты ничего не путаешь?

— Ну да!

Мы снова заглянули в палатку. Флоренс теперь стояла и махала оратору какой-то бумагой. Зена рассмеялась.

— Вообразить только — ты и Фло Баннер! Уж она-то не станет учиться у тебя сумасбродству.

— Ты права, — ответила я, по-прежнему глядя на Флоренс и удивляясь словам Зены. — Она не станет.

Мы снова вышли на солнце.

— А как ты? — спросила я. — Готова спорить, у тебя есть девушка?

— Да, — нерешительно призналась Зена. — По правде, их даже две, и мне никак между ними не выбрать…

— Две! Боже!