Бархатный ангел

— А затем, что уже длительное время Элизабет пытается убедить меня в том, что… я был неправ. Возможно, в ее словах есть доля истины.

Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем.

Когда солнце поднялось еще выше, они остановились на привал, чтобы передохнуть, поесть и напиться из придорожного родника. Несколько раз Элизабет ловила взгляды Майлса, и ей захотелось узнать, о чем он думает.

В пути им встречалось много путешественников: богатые купцы с нагруженными золотом ослами; странствующие крестьяне, музыканты, кузнецы и даже один дворянин в сопровождении двадцати вооруженных рыцарей. После этой встречи Роджер и Майлс почти целый час не переставая критиковали экипировку рыцарей, от расцветки до устаревшего оружия. Когда солнце начало спускаться за горизонт, мужчины принялись за поиски места для ночлега. Рискуя быть арестованными за вторжение в чужие владения, Роджер и Майлс тем не менее решили расположиться в королевском лесу, вдали от путников, предпочитавших ночевать прямо у дороги. За ужином, беседуя о военной тактике, Майлс с Роджером обнаружили несколько общих знакомых и вообще вели себя как старые друзья. Элизабет удалилась от них в тень, но они даже не заметили ее отсутствия.

Прислонившись в одиночестве к дереву, прислушиваясь к ночным звукам, она уже была готова разрыдаться и, когда Майлс дотронулся до ее плеча, испуганно отпрянула.

— Тебе плохо? — удивился он.

— Да, плохо! — Подступившие слезы мешали ей говорить. — Разве может быть что-нибудь хорошо? Ты несколько месяцев держал меня в качестве пленницы, заставил полюбить тебя, а когда я пожертвовала всем ради спасения твоей никудышней жизни, возненавидел меня. Я родила тебе ребенка, пошла на сговор с твоими родственниками, сэром Гаем, чтобы отвоевать тебя. А что получаю взамен? Лишь твою холодность. Я целовала тебя, и ты отвечал на мои поцелуи, не предлагая ничего более. Что мне делать, как заставить тебя понять, что я не предавала тебя? Что я предпочла тебя, а не брата? Ты слышал, Роджер сказал, что убил бы тебя, если бы я не ушла с ним. — Элизабет не могла больше продолжать, слезы душили ее.

Майлс прислонился к дереву в нескольких футах от нее. Лунный свет отражался в его глазах, а волосы, казалось, отливали серебром.

— Я думал, что только в моих братьях живет демон гордыни. Я считал Рейна дураком, когда он отказался простить свою жену за визит к королю с мольбой о прощении. Я бы смог простить тебя, выбери ты короля, но ты предпочла кого-то вместо меня, чей-то дом вместо моего. А когда до меня дошли слухи о всех твоих любовниках, я понял, что мог бы убить тебя. — Элизабет начала было протестовать, но он поднял руку, останавливая девушку. — Вероятно, это случилось потому, что я встречался со многими неверными женами, с женщинами, которые прямо из моей постели шли под венец. Может, это испортило мое отношение к женщинам. И, наконец, хотя ты и была моей пленницей, но и ты слишком быстро отдалась мне.

— Я боролась с тобой! — оскорбившись, горячо выкрикнула Элизабет.

Майлс лишь улыбнулся.

— Рейн сказал, что я ревнив, и вся ирония заключается в том, что я ревновал к тому же мужчине, что и он. Рейн считал, что его жена Аликс была без ума от Роджера Чатворта.

— Уверена, Роджер об этом и не подозревал.

— Я так и понял, когда он поведал нам историю, как: Аликс спасла ему жизнь. Аликс пошла на это ради спасения Рейна, потому что мой брат очень вспыльчив и упрям и никогда не прислушивается к голосу разума.

— Рейн! — брызгая слюной, закричала Элизабет. — Разве это он в гневе рвал повязки со своих ран? Разве это его приходилось поить зельем, чтобы усыпить?

Майлс чуть заметно улыбнулся, блеснув зубами.

— Рейн носится с копьем, когда злится. Но мне это не свойственно. — Долгое время он молчал. — Как наш сын? — наконец тихо спросил он.

— У него высокие скулы, как у твоего брата Гевина. Семейная наследственность не вызывает сомнения.

— Я никогда и не сомневался, не так ли? Элизабет…

— Да, — прошептала она.

— Почему ты бросила меня? Почему не вернулась через неделю или позднее? Я ждал тебя каждый день, я молился о твоем возвращении. Кит засыпал в слезах. Его столько раз покидали!

По щекам Элизабет катились слезы.

— Я боялась Роджера. Он был вне себя. Брайан поклялся прикончить Роджера, и я боялась, что кроме меня никто не остановит его. Тогда Роджер объявил войну всем Монтгомери. Надеялась, что смогу заставить его посмотреть правде в глаза, я и сама желала выяснить правду о корнях ненависти между двумя семействами.

— А мужчины? — спросил Майлс. — Пагнелл всем рассказал, каким образом ты попала ко мне, и каждый, кто волочился за тобой, старался сделать так, чтобы до меня дошли мельчайшие подробности его ухаживаний.

Элизабет протестующе подняла руку:

— Ты был не только первым мужчиной в моей жизни, ты был также первым, кто заговорил со мной без вожделения в глазах. Первым, кто рассмешил, первым, кто был добр ко мне. Это ты первый сказал, что я ничегошеньки не знаю о мужчинах.

— Что ж, ты успела многому научиться, — с горечью вымолвил Майлс.