Бармалей и Снегурочка

– Я поняла, вы – кукольный мастер! Я знала это! – Марфуша не могла устоять, она кружилась на месте, широко раскрытыми восторженными глазами рассматривая вышедшее навстречу и окружившее ее чудо.

– Ты права, деточка, – подтвердила догадку Марфы Раиса Петровна. – Все эти куклы – Василия Павловича работа, и его изобретение. Он сам придумывает, как и что делать. Он даже новый тип кукол изобрел. Но он так же и оживляет их, за что все называют его Мастером. И Волшебником. А еще он у нас директор Кукольного театра.

– Волшебник, да, да, да...

– Дома у нас в основном коллекция кукольная живет, а актеры наши, те в театре.

– Коллекция!

– Да, мы столько лет куклами занимаемся, что у нас собралась их большая коллекция. Некоторые мы где-то когда-то покупали, какие-то нам дарили. И, конечно, много делали сами.

– Когда откроется театр, мы переселим кукол туда. Большую часть. Хотим сделать музей при театре. Как думаешь, хорошая идея? Деткам понравится?

– Ой, отличная! Мне так очень нравится! Я, честно говоря, в полном восторге! Всегда мечтала, чтобы у меня было много кукол. – Она вздохнула. – Только не получалось.

– Ну, ничего, наверстаешь. В куклы можно до глубокой старости играть. Ладно, вы тут продолжайте восторгаться, а я пойду, чаем займусь, – сказала Раиса Петровна.

Пока грелся самовар, и хозяйка дома собирала на стол, Марфуша в сопровождении Василия Павловича обходила квартиру, знакомилась с куклами. Это, конечно, прежде всего, обязательная программа. Но и без них здесь было на что посмотреть. Повсюду в доме были расставлены, понатыканы и понавешены разнообразные ветки и части деревьев необычных форм. Могло показаться, что сквозь стены в квартиру прорастал удивительный сказочный лес.

– Когда есть свободное время, или когда мне нужно подумать, что-то решить, что-то сообразить, да и просто, чтобы успокоиться и зарядиться силой – и когда, конечно, позволяет погода, – я хожу в лес. Здесь, в общем-то, недалеко, – объяснял Василий Павлович. – В лес за коряшками, как я это называю. И всякий раз нахожу там что-то интересное. И, не сомневаясь, пру домой.

– И вам вот это все думать не мешает? – обведя рукой пространство, заполненное корнепластикой, спросила Марфушка.

– Абсолютно. Хожу себе и хожу. И думаю. И всякую красоту высматриваю. В лесу много сухих деревьев и пней разных, есть, где поискать и в чем покопаться. Я понимаю, с первого взгляда может показаться, что здесь у меня веток и корешков много, но в театре их еще больше. Самые лучшие я туда уношу. Ну и, общими усилиями, мы находим им место. В гардеробе, в фойе, в буфете – везде. Потому что люди, зрители должны это видеть. Ведь по сути это естественное, натуральное и самое лучшее средство от стресса, там, от грусти, или от ожесточения. Я это называю – веткотерапия. Или коряшкотерапия. Люди в обществе кукол и в окружении такой сказочной природной красоты становятся вновь детьми.

– А дети?

– Что, дети? Дети – дети и есть. А вот взрослым надо почаще вспоминать, кем они когда-то были.

– То есть, ваш кукольный театр для взрослых?

– А для всех! У нас были раньше, и мы их планируем восстановить, чисто взрослые спектакли. Надо только будет кукол подновить. Люди приходят и слушают, как им о каких-то сложных вещах рассказывают простым, даже очень простым языком. На пальцах объясняют. И что-то им делается более понятно, на что-то они начинают смотреть по-другому. Некоторые не понимают сразу, но кое-что начинают чувствовать, и приходят второй, и третий раз. Пока не поймут. Но и потом опять приходят. Театр как клуб получается, народ перезнакомился, приходят уже, чтобы повстречаться с кем-то, поговорить. Такая сложная и интересная история выходит. А мы и рады. Как говорится, это нужно живым. Нужно теперь.

Василий Павлович задумался, что-то вспоминая. Его близко посаженные светлые глаза стали такими глубокими, что казались черными.

– Но это так раньше было, когда мы по чужим домам и подвалам скитались, – добавил он, вернувшись из воспоминаний. – И то люди приходили. Теперь, когда у нас появился свой дом, конечно, будет еще интересней. Будет лучше.

Сели пить чай. Марфа вдруг снова погрустнела, и ни разговорить ее, ни развеселить не удавалось. Тогда Василий Павлович встал и куда-то ушел, а вскоре вернулся с маленьким смешным ежиком на руке.

– Привет! – сказал ежик Марфутке. – Я давно хотел с тобой познакомиться. Я знал, что ты однажды придешь, и я все глаза проглядел, в окно тебя выглядывая. Но ты все не приходила. – Ежик казался очень сдержанным, и почти таким же грустным, как девушка. Он смешно косил глазами и, шевеля мелкими пальчиками, делал ей лапками какие-то знаки.

– Привет! – радостно откликнулась Марфушка. У нее распахнулись и сделались круглыми глаза – от удивления и очарования. И тут она рассмеялась. – Василий Павлович! Я и не заметила сразу, что это вы за ежика говорите. Думала, что он сам.

– Я сам, – убедительно возразил ежик. – Просто Хозяин мне немного помогает. Слова подсказывает. А то я слов еще недостаточно знаю, книжек маловато прочел.