Бармалей и Снегурочка

Только закончил он, как Бармалей задергался, задышал часто-часто, а потом рот раскрыл и, как утопленник воду, изверг из себя анчуткин вихрь. Вихрь, едва на свободе оказавшись, бросился наутек и вскоре скрылся из виду, растаял в лунном сиянии.

– Ищи теперь ветра в поле, – махнув рукой ему вослед, сказал Андрейко.

– Очень, мряу, надо было! – выразился вполне определённо и презрительно Кот Баюн. – А если понадобится, у нас теперь про него сказочка имеется. Все помним!

Едва анчутка смылся, как внутри дома вспыхнул огонь, в соответствии с Волатовым прошением. Огонь Сварожич, всё очищающий, и ну выжигать, все, что там внутри от анчутки нечистого осталось.

Сам Волат подхватил на руки Бармалея, и все они от полыхавшего дома перебежали обратно в лес и там укрылись, в снегу мягком, как в перинах пуховых, под елками улеглись.

– Ну, вот, зачем пришли, то и взяли, – сказал Бармалей, передавая берендейку Гредню.

– Вот за это тебя хвалю, молодец, что колдовской берендейский артефакт, берендейку мою, сберечь ты сумел. А вот ежели бы ее Анчутка с собой унес – ищи потом, не сыщешь!

– Почему это? – удивился Бармалей.

– Потому что там, где теперь Анчутка, – вот там смерть настоящая! А с ней никакого сладу нет!

– Прости, Мороз Иванович, что так случилось, – сказал кудесник, с поклоном и почтением принимая палицу. – Все поправим, обещаю!

– А мне было показалось, что я умер! – поделился впечатлением от анчутки Бармалей. – Так холодно-холодно стало, и покойно...

– Э, парень! – откликнулся Волат. – Это еще не смерть была, а смертишка. Настоящая смерть твоя впереди. Третья! Вот ее бойся, ее тебе пережить надобно. Только тогда жизнь твоя настоящая начнется.

– А сейчас что же? – удивился Борис. – Разве не жизнь?

– Теперь у тебя только подготовка к жизни.

– Вот мне интересно! – обратился Бармалей к Гредню. – Я когда мертвый с Анчуткой внутри лежал, так я все, что вокруг творилось, и видел, и слышал. То заклинание, что ты на Анчутку, берендей, накладывал, мне кажется, оно, как у нас говорят, из другой епархии. Нет?

– Так помогло ведь? – резонно спросил встречно Гредень. – Что работает, то и используем, парень, так я тебе скажу.

– Хорошо, я не против как раз. Только не понимаю, откуда ты эти слова узнал? Ведь в волшебном лесу церкви нет? Ведь нет же?

– Нет, здесь церкви нет, – согласился кудесник. – Русколанский лес живет по своим, по старинным законам. Церкви нет, боги есть. Весь мир наша церковь. Только ведь и нам никто не запрещает в других местах бывать. Так что, бываем. Ходим, смотрим, передовой опыт перенимаем. Своим делимся. Всяко бывает.

Глава 14. Все пропало

На Мерлом поле, невидимый за елками, догорал большой каменный дом. Зарево от несильного пожара, поскольку гореть в общем-то было нечему, пустило светло-розовую строчку в небо, потом к ней еще несколько бликов добавилось. И как-то так они сумели за небосклон зацепиться, и стали карабкаться выше и выше. Получился, ни дать ни взять, ранний-ранний рассвет, новорожденный, который сам себя еще с трудом сознает, – только гукает и розовые пузыри пускает. И даже луна, побледнев ликом, откатилась на самый край купола, уступая несмелой заре подиум и внимание заждавшегося ее мира.

– Не пойму, светает, что ли? – повертев головой, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Бармалей. – Звезд не видно.

В ответ на скрытый призыв обратить внимание, все присутствовавшие при небесной трансформации тоже вскинулись и стали озираться.

– А, ведь, и верно, – согласился леший, – никак, утро занялось. Надо же!

– Это значит, что? – спросил Гредень, назидательно выставив перед собой палец. И еще покачал им потом, изрекая правильный ответ на свой вопрос. – А это значит, что дело мы только что сделали важное, чем и подтолкнули время в нужную, в правильную сторону.

– Это, мряу, действительно хорошо, – срезонировал Баюн. – Неплохо, я бы сказал. Но что нам теперь делать? Куда дальше толкать время будем?

– А дальше... – начал излагать свой план Борис, но его торопливо перебил все тот же Гредень.

– Дальше нам придется разделиться.

– В смысле? – удивился Бармалей. – Вы хотите взять все дальнейшее на себя?

– Нет-нет, – Гредень вдруг смутился, должно быть, от непонятливости Бориса. – Не совсем так. На данном этапе нам с Волатом лучше вернуться домой. Отойти, так сказать, на исходную позицию.

– А че я? – вдруг обиделся Волат. – Че я? Я как раз могу...

– Ну, что ты можешь, горе мое? Ты себя видел? Ты не человек, ты гора! Теперь к дому Мороза Ивановича надо скрытно, то есть, тайно подобраться, чтобы никто ничего не заметил. А с тобой, что за скрытность? Никакой скрытности! Ты когда ползешь, и то дорогу новую прокладываешь. Тебе стоит ногой двинуть, и все тут же будут знать, куда ты собрался. У Карачуна знаешь, сколько глаз повсюду? О! Полным-полно, я тебе доложу. И волки, и медведи-шатуны, и воронье, и ветра залетные-перелетные. Короче, выведывание, вынюхивание и выпытывание поставлены на широкую ногу, сбор разведданных идет постоянно, все у него под контролем.

– Да ну!