Барон Беркет

– У тебя есть рыцари на том берегу Мерси. У двоих есть дочка на выданье, им уже тринадцатый пошел. Как раз для Нудда и Риса. У третьего девятилетняя, ее можно за Ллейшона. Поживет у нас, пока подрастет, – сообщила мне жена.

Откуда она всё это знала – понятия не имею, ведь не видела семьи этих рыцарей. Правда, она как-то мне говорила, что жены рыцарей ночевали в замке, когда приезжали в Беркенхед на ярмарку. Скорее всего, инициатива исходила от другой стороны. Породниться с бароном – гарантия, что не лишишься манора.

– А с Жаном что будем делать? – спросил я, уверенный, что и его судьба уже решена.

– Выдадим за Моргуэн. Шусан с Тибо не против, – ответила Фион.

Моргуэн – старшая дочь Шусан. Она на год старше Жана, мнение которого никого не интересовало.

– А Гуануин – за Симона, – продолжила жена.

Гуануин – младшая дочь Шусан. Она тоже на год старше своего будущего мужа. Видимо, тетушка решила побыстрее пристроить своих дочек. Они не красавицы и не уродки, серединка на половинку. За крестьян или торговцев их теперь не выдашь замуж, а женихов рыцарей в наших краях не много.

– Ллейшона и Симона пока оставим в покое, – решил я, – а с остальными поговорю.

Разговор оказался намного легче, чем я думал. У меня сложилось впечатление, что пацанам до задницы, на ком жениться, лишь бы это случилось побыстрее. Видимо, деревенские девки перестали им давать, поняв, что все равно не женятся. Поэтому через день я отправился на правый берег Мерси, чтобы собрать там оброк, проверить состояние причала и дорог и посмотреть вместе с Нуддом и Рисом невест.

Все три моих вассала обзавелись с помощью крестьян и неплохой военной добычи крепкими каменными манорами. Их жены были счастливы. Выходили они замуж за бедных рыцарей, долго мотались с ними по разным местам, имея в лучшем случае небольшую комнатенку на все семейство, из которой их вскоре выпроваживали, а теперь обзавелись надежным пристанищем. Чем-то они мне напоминали жен советских лейтенантов, которые подолгу шлялись с мужьями по гарнизонам, только к старости получали от государства квартиру в каком-нибудь Глухоманьске и считали, что им здорово повезло в жизни. А уж если породнятся с командиром полка…

Дочки у обоих были покрасивее моих племянниц. Я глядел на наряженных девочек, совсем юных, и не понимал, жалеть их или радоваться. Им бы еще в куклы играть. Представлю, как много им открытий чудных готовит первая брачная ночь. Я предложил Нудду и Рису поменяться невестами, чтобы лучше подходили по психотипу. Женихи были не против. Родители невест – и тем более.

В замок вернулись целым табором. С нами приехали обе невесты и их родители. Все три свадьбы сыграли в один день, сразу после Пасхи. Для этого пригласили беркенхедского священника в замок. Процедура оказалась намного короче, чем будет лет через восемьсот. Никаких свадебных платьев, бросаний венков и прочей ерунды. Все три пары священник обвенчал скопом минут за десять. Из них девять ушло на общую молитву. Дальше последовала пятидневная попойка. Она бы продолжалась и дольше, если бы не прискакал курьер от графа Честерского.

Ранульф де Жернон уведомил, что он и Вильгельмом де Румаром ждут меня на службу в конце апреля. Опять на два месяца и в Валлийской марке. Я должен выставить одиннадцать рыцарей и набрать как можно больше конных сержантов и пехотинцев, которые будут оплачены отдельно.

Родители невест были перевезены на правый берег Мерси готовиться к походу, а я отправился в Бангор. Там меня уже ждали. Осуаллт встретил мою шхуну на причале. Он был в сопровождении небольшой свиты и одет скромнее, чем обычно. Хотя золотой ошейник был на нем.

– Король Оуайн хочет познакомиться с тобой, – обменявшись приветствиями, сразу сообщил мне Осуаллт.

Приглашение звучало, как приказ. Я, конечно, мог послать этого местечкового короля. На международной арене он не котировался. В Англии Оуайна ап Грифида (Оуайна сына Грифида или на русский манер Оуайна Грифидовича) называли не королем, а правителем, поскольку под его властью находился Гвинед – территория на севере Уэльса по размеру с маленькое графство, а по доходам всего со среднюю сеньорию. Имя королевства доживет до двадцать первого века, благодаря писателям в жанре фэнтези. Эта мрачная, суровая, дождливая земля, видимо, способствовала полету фантазии. Правда, правитель Гвинеда мог выставить большое по количеству, но плохо вооруженное и организованное войско, которое служило ему по зову сердца и за долю в добыче. Его обычно называли Оуайн Гвинедский, чтобы не путать с другим Оуайном ап Грифидом, правителем Поуиса, которого величали Оуайном Кивейлиогом. Оуайн Гвинедский был известен еще и тем, что имел более двадцати детей от разных женщин. Поскольку у валлийцев не существует понятия внебрачный ребенок, все они считались его официальными детьми. Церковь, правда, имела собственное мнение по этому вопросу.