Барон и Звезды

Прежде чем Джон успел ответить, в дверь тихонько постучали, и в комнату вошла молодая женщина с подносом, на котором стояли чашки и серебряный кофейник. Эта высокая брюнетка в золотистом платье, выгодно обрисовывавшем роскошную фигуру, была бы ослепительной красавицей, если бы ее левую щеку не портил шрам, приподнимавший уголок рта в странной усмешке. Джон заметил, что глаза ее слишком сильно блестят, зрачки расширены, а ноздри необычно бледны и сжаты. По этим признакам легко было определить, что женщина увлекается кокаином.

Она ловко открыла дверь, не выпуская подноса из рук, и поставила его на низкий столик. Ее плечи и грудь казались такими же шелковистыми и почти того же тона, что и платье. В ушах и вокруг шеи мерцали изумруды.

Грюнфельд весьма светски познакомил Джона со своей подругой.

— Минкс, представляю тебе мистера Мэннеринга. Вы можете пить кофе совершенно спокойно, Мэннеринг, Минкс — итальянка по отцу. Кофе не помешает вам ответить на мой вопрос: так почему же мы не сможем договориться?

— Просто потому, что мне омерзительны убийцы, — холодно бросил Джон.

Молодая женщина едва не выронила чашку, которую протягивала Мэннерингу, но Грюнфельд не шелохнулся, а лишь злобно процедил сквозь зубы:

— Это слова, о которых вы можете очень скоро пожалеть.

— В самом деле?

— Неужели я должен объяснять вам, почему, Мэннеринг? Конечно, вы не можете знать, где сейчас находитесь. Но вы видели меня, видели Лаба и Минкс… Сильно сомневаюсь, что вы забудете нас, как только вернетесь домой…

— Вы правы: я никогда не забываю красивых женщин! — Джон ослепительно улыбнулся Минкс.

Она на секунду застыла, потом улыбнулась в ответ.

— Видите ли, — продолжал тем временем Грюнфельд, — если бы это зависело только от меня, я продержал бы вас тут несколько недель, пока не отыщу Звезды. Потом я уеду из Англии и вы перестанете быть для нас опасным, несмотря на ваши связи с Ярдом. Как видите, я хорошо информирован на ваш счет. Сбежать отсюда вам бы не удалось — это я гарантирую! Но, кроме меня, есть еще Лаба, а он не желает рисковать.

— И у вас на совести будет еще одно убийство, — довольно небрежным тоном заметил Джон.

— О, пустяки! Одним больше, одним меньше…

Жест Грюнфельда был настолько красноречив, что Джон понял: этот человек, ни секунды не колеблясь, прикажет его убить.

— И напротив, все сложилось бы совершенно иначе, захоти вы сотрудничать с нами. Я всегда мечтал иметь в своей организации человека, вхожего в Ярд. Надеюсь, по крайней мере, мое предложение не кажется вам оскорбительным?

Джон задумался. Когда за дело принимался Барон, он мгновенно утрачивал способность морализировать и не отягощал себя излишними угрызениями совести. Барон не отступал ни перед ложью, ни перед пустым обещанием. Но сейчас речь шла об убийстве! А это был барьер, непреодолимой стеной отделявший не только Барона, но и профессиональных грабителей и связанных с ними скупщиков краденого от банды гангстеров и убийц.

Джон поклялся себе никогда не переступать этой границы. Ярду было известно, что Барон не способен на убийство, в это же верила и Лорна. И все-таки долю секунды Джон колебался — на кон была поставлена его жизнь… может, ради этого стоит уступить? Но тут перед его глазами всплыло грустное, встревоженное лицо де ла Рош-Касселя, и Мэннеринг понял, что никогда не сможет объединиться с его убийцами.

— Оскорбительным — нет, но неприемлемым — да! — твердо ответил он.

Грюнфельд задумчиво потер кончик носа.

— На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем отказываться… Я полагаю, нам стоит попробовать убедить вас. Правда, Минкс? Он слишком красивый парень, чтобы просто так, с легкостью отказаться от жизни, как ты считаешь?

— Да! Пожалуйста, Лью, дай ему несколько часов на размышления!

— Решено. Я даю вам двенадцать часов, Мэннеринг. Этого более чем достаточно.

— Даже слишком много. Я, знаете ли, наверняка останусь при своем мнении.

— Повторяю еще раз: хотите жить — должны дать согласие сообщать нам о намерениях полиции.

— О, я прекрасно вас понял. Но прежде чем отправиться размышлять о своей участи, я хотел бы кое о чем вас спросить. Это вы украли Звезды из Версаля?

Грюнфельд пожал плечами.

— Не думаете же вы, что покойный ла Рош-Кассель мог совершить подобный подвиг? Мы забрали драгоценности среди белого дня на глазах у всего Парижа и доброй дюжины полицейских охранников в так называемом штатском. Должен заметить, Минкс была неподражаема! Вы и представить себе не можете, какое впечатление производит на француза обморок красивой женщины!

Джон как знаток не мог не восхититься.

— Поздравляю!

— Как видите, в ваших же интересах начать работать с нами. Кстати, если мы разыщем бриллианты, я их продам вам по вполне разумной цене, — предложил Грюнфельд, нажимая на кнопку. — А теперь Лаба отведет вас в спокойный уголок. Но не вздумайте вообразить, будто сумеете меня обмануть. Если вы примете мое предложение, я позабочусь о том, чтобы об измене не могло быть и речи!

Вошел мрачный, молчаливый Лаба.