Барон и Звезды

— Отведи этого господина вниз! — рявкнул Грюнфельд. Его аффектированная вежливость мгновенно исчезла, и он заговорил с «мягкостью» немецкого ефрейтора. — Запри его в третьем номере, и пусть у двери постоянно кто-нибудь дежурит! А сам возвращайся назад — я объясню, что происходит. Да, Мэннеринг, забыл добавить одну мелочь: не думайте, будто ваше… исчезновение может причинить нам какие-либо неприятности. Мое «подземелье», как вы его назвали, — просто мечта для того, кто хочет избавиться от нежелательного субъекта. — Грюнфельд недобро рассмеялся. — Даже если, допустим, ваши дружки из Ярда отыщут вас, это будет очень далеко отсюда и… в водах Темзы!

Подталкивая Джона перед собой, Лаба спустился с ним на несколько ступенек, они прошли по узкому коридору с цементированным полом и остановились перед металлической дверью.

— Предупреждаю: это единственный выход, и я оставляю здесь своего лучшего стрелка. Так что без глупостей!

Джон вошел в маленькую комнату, обставленную, как каюта-люкс: медь и красное дерево, шторы из желтого шелка, ковер. Окон здесь не было, но благодаря кондиционеру воздух казался свежим и приятным. Дверь захлопнулась, и Джон остался один. Его поймали в ловушку. Так он еще не попадался ни разу в жизни. А хуже всего то, что он в руках у жестокого и бессовестного бандита!

Подумать только, всего два часа назад Джон спокойно ел холодную курятину у себя дома! При мысли об этом он почувствовал, что смятение проходит, и рассмеялся.

— Представляю себе физиономию Линча, когда я ему все это расскажу! Если, конечно, я вообще смогу что-либо рассказать…

Джон открыл инкрустированный шкафчик. Внутри оказался умывальник. Мэннеринг намочил салфетку и тщательно умылся холодной водой. Ему сразу стало легче. Он развязал галстук, вытянулся на узкой кушетке, погасил свет и стал разбираться в хаосе смутных мыслей, теснившихся в голове.

Ла Рош-Кассель поручил Грюнфельду украсть Звезды. Теперь хотя бы это ясно. Но почему Грюнфельд стремился получить их обратно, не останавливаясь даже перед убийством? А главное, какого черта ла Рош-Кассель разгуливал с поддельными бриллиантами? Судя по всему, о том, что эти драгоценности — у ла Рош-Касселя, знали только трое: его дочь, Грюнфельд и сам Джон. Но у мадемуазель де ла Рош-Кассель не было никаких причин грабить отца… Грюнфельд явно не врал, утверждая, что у него только копии… Что касается Мэннеринга, то он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что никаких бриллиантов не получал и не брал…

Либо в это дело вклинилась какая-то другая банда гангстеров… либо кто-то из людей Грюнфельда ведет двойную игру. Вот что доставило бы мне огромное удовольствие! Ну а теперь, мой друг, ты будешь спать как миленький. Проснувшись, разберешься, что к чему, и обязательно найдешь какой-нибудь выход. В конце концов, чего только с тобой не случалось.

И, расслабившись, как у себя дома, Джон почти мгновенно заснул.

Внезапно его разбудил негромкий скрип: кто-то открывал дверь! Грюнфельд? Лаба? Шорох шелковой ткани и волна духов оповестили, что это Минкс.

На секунду молодая женщина замерла у дверей, освещенная горевшей в коридоре лампой. Джон рассматривал ее из-под прикрытых век. Минкс сменила ослепительное вечерное платье на столь же декольтированный красный пеньюар. Она закрыла дверь, и комната снова погрузилась во мрак. Джон быстро зажег ночник у себя над головой и прошептал:

— Могу я осведомиться, для чего вы пришли ко мне в столь поздний час, дорогая леди?

— Поболтать, — так же тихо ответила Минкс.

6

Джон наблюдал за грациозными движениями молодой женщины. В ушах у нее подрагивали изумруды, черные глаза сверкали… и даже слишком… каким-то неестественным огнем.

— Можно мне сесть?

Мэннеринг мгновенно вскочил и предложил ей кресло.

— Прошу вас!

— Мне будет удобнее в вашей постели, — с наивным бесстыдством улыбнулась Минкс.

Когда молодая женщина улыбалась, уголки ее губ поднимались на равную высоту, шрам исчезал, и она становилась невероятно красивой. Минкс улеглась на кушетку — красный бархатный пеньюар как по волшебству чуть-чуть распахнулся, и Джон мог любоваться длинными стройными ногами. Однако зрелище это его не особенно взволновало. Джон закурил.

— Я полагаю, вы — секретное оружие милейшего Грюнфельда? — насмешливо поинтересовался он. — И сейчас вы станете доказывать, что я буду последним идиотом, если не соглашусь вступить в вашу веселую труппу акробатов? Кстати, вы-то тут что делаете? Грюнфельд — лицо вполне классическое, главарь международной банды.

Он, кажется, немец… Лаба — обыкновенный наемный убийца… Новы…

— О, у меня нет выбора, — ответила, пожимая плечами, Минкс. Красный пеньюар слегка распахнулся.

— Нет выбора? Разве вы не свободны и не достигли совершеннолетия?

— Да, я, конечно, совершеннолетняя. А вот насчет свободы…

Тут ее слишком бледные ноздри невольно сжались, и Джон понял: ну конечно же, Грюнфельд снабжает ее наркотиками!

— Вы ошибаетесь, Мэннеринг: вовсе не Лью послал меня сюда. Более того, он бы пришел в дикое исступление, увидев меня сейчас. Лью ужасающе ревнив! К счастью, и он, и Лаба уехали на всю ночь.