Барон ненавидит правила

— Допустим, что так. Но Одинцовский сказал — запрещено хранить даже вещи Ланцова! А если бы этот дневник кто-то заметил и настучал на меня Троекурову или сразу Императору? Это настоящая подстава!

— Максим, а как бы они поняли, что дневник принадлежит Ланцову? — Волков улыбнулся. — Надпись на обложке можешь прочесть только ты!

Справедливое замечание. К тому же дневник был слишком ценен. В присутствии посторонних я его из сумки никогда не доставал.

Я задумчиво дожевал последний орешек и с сожалением посмотрел в пустую пачку.

Волков всё понял по моему взгляду и передал мне упаковку изюма в шоколаде.

Вот это я понимаю, человек знает толк во вкусном перекусе!

Его попытки меня накормить никак не повлияли на мою подозрительность. Но и в то, что он подставил меня осознанно, я тоже не верил.

Если это и подстава, то очень тупая. Прямо в лоб!

К тому же, в случае чего, он бы подставился вместе со мной. А люди на его уровне таких ошибок обычно не совершают!

Нет, тут точно что-то другое…

— Как тогда Одинцовский узнал про Печати?

— Большой вопрос! — Волков, поняв, что я немного остыл, принялся за свою порцию орехов. — Просто так он бы энергию Печатей не почувствовал. Она сильная, но, чтобы её уловить, сканирующие артефакты нужно настроить на определённую частоту… И к тому же они должны быть очень мощными, чтобы разом охватить весь город!

Я понял, что он пытается мне сказать.

Энергия Печатей не походила ни на что другое. Обычные сканеры её поймать не могли. Требовались штуки помощнее. К тому же хитро настроенные!

Вывод из всего этого получался только один.

— Одинцовский специально отслеживал Печати. Для чего?

— Максим, я не знаю! — Волков развёл руками. — Но, кажется, не для работы…

— А чем он занимается?

— Так сразу и не скажешь… Он и его Комиссия выполняют важные поручения Императора…

— Важные — это какие?

Волков огляделся по сторонам. Я почувствовал, как он использует сканирующую технику.

Неужели так боится, что Одинцовский или кто-то из его людей может его услышать?

Да уж, напуганный Абсолют — такое нечасто увидишь!

— Расслабьтесь, его здесь нет, — ухмыльнувшись, успокоил я его. — И никто другой нас тоже не подслушивает.

— А, твой редкий Дар! Наслышан! — Волков понимающе кивнул. — А ведь я так и не понял, на что ты способен…

— Давайте по теме! — Разговаривать про свой Дар я был настроен меньше всего. — Что Одинцовский делает для Императора?

— Он своего рода цепной пёс. Всеволод I использует его, когда требуется надавить на кого-то из Благородных, чиновников или, например, купцов. — Волков мне поверил, но на всякий случай всё равно огляделся. — Например, если кто-то из аристократов наглеет и захватывает чужое поместье, то Инспекция Одинцовского приезжает с проверкой. Ну и, конечно, как следует прижимает нарушителя к стенке…

— Теперь ясно, почему Баринов его так не любит! — хмыкнул я. — Уверен, что наглеет он часто!

— Разумеется! Одинцовский частый гость в Академии. — Волков кивнул и, прикончив пакетик с орешками, набросился на изюм. — Ну и, конечно, он всегда находит, к чему придраться!

А интересная у него получается работёнка!

— Как я понимаю, с другими аристократами у него отношения так себе?

— Да они его ненавидят! — Волков усмехнулся, но подавился изюмом и закашлялся. — Но вслух ему никто ничего не скажет. Сам понимаешь, с ним опасно спорить! Тебе, Максим, честно говоря, следовало быть с ним помягче! Теперь он тебя в покое не оставит…

— А я разве был не мягок? — Я искренне удивился. — Да я же сама вежливость!

— Ну, я бы так не сказал… — Волков улыбнулся и одним движением челюстей прикончил весь остававшийся в пакете изюм.

Уж не знаю, чем они ему помогают, но с каждой съеденной вкусняшкой он становился всё спокойнее и увереннее.

Теперь он хотя бы похож на Абсолюта, а не на перепуганного бухгалтера среднего возраста!

На меня изюм и орехи тоже подействовали. Запасы энергии после зачистки следов восстановились, и я снова был полон сил.

Эх, как же я устал чесать языком… Всё, что мне сейчас нужно, — это как следует размяться!

Кстати, тренировка — это действительно хорошая идея.

Но только после того, как во всём разберусь. А у меня к Волкову оставалось несколько вопросов.

— Ланцов действительно занимался тёмной магией?

Волков помрачнел и сжал в кулаке пакет из-под изюма. Полыхнуло пламя, и упаковка сгорела без следа.

Он, кажется, и сам не понял, что только что использовал огненную технику Высшего уровня…

— Это всё наглая ложь! Во всём виноваты его враги. Они оболгали его и испортили ему репутацию! — уверенно произнёс он. — Тёмной магией учитель никогда не занимался!

— Почему тогда его Печати запрещены? — Я чувствовал, что он что-то недоговаривает, и не переставал на него давить.

— Потому что, Максим, учитель был увлечённым человеком. И иногда… — Волков смутился и снова огляделся. — Иногда он немного переходил грань и создавал очень спорные чары. Например, те Воронки, которые ты видел. Или его знаменитые Взрывные Печати. Или…

— Или Деструктивная Печать! — Я припомнил ту штуку, которая так помогла мне против големов на острове Лидера.