Барон пограничья

Вмешиваться в разборки я не стал, вместо этого пытался рассмотреть, что там строят зачарийцы. Но было действительно далековато, так что понять вот так сразу не было никакой возможности.

До вечера прослонялся по стене, а потом с чистой совестью пошёл в облюбованный дом.

Пока я ел, Хан притарабанил откуда-то здоровенную лохань, размером с ванну, и сейчас сосредоточенно таскал в неё воду.

– Вам погорячее, милорд?

Я потрогал воду и довольно зажмурился. Водичка, что надо.

– Где лохань взял? – спросил, быстро раздеваясь.

– Так в едальне нашёл.

– Таки прям нашёл? – прищурился я, забираясь в ванну и блаженно прикрывая глаза. Водичка была, что надо.

– Так я же за находку медяшку хозяину отдал. Лохань старая, почти потрескавшаяся, медяшку тому борову за глаза хватит.

Я оглядел свою ванну, не замечая ни трещин, ни каких других повреждений. Нормальная, крепкая лохань.

– Дай мне рубашку мою.

Хан тут же подчинился. Я достал из потайного кармана мешочек с деньгами, протянул его Хану.

– На расходы. В следующий раз нормально плати хозяину за вещи. Не хватало, чтобы нас ещё ворами обозвали. Вещи снеси женщине какой-нибудь, пусть постирают. Заплати только за работу. Всё понял?

– Понял, милорд.

Вздохнул, принялся намыливаться, совершенно выбрасывая из головы инцидент с лоханью. Помывшись, оделся в чистые вещи, которые мне давно уже принесли сюда из дворца. Сразу почувствовал себя человеком. Высушил волосы, перетянул их шнурком, в который раз порываясь обрезать, но опять же в который раз передумывая. Прилёг на кровать и даже не заметил, как уснул.

Проснулся я резко, словно и вовсе не спал. Дверь тут же открылась, в комнату вошёл Хан. Увидев, что я проснулся, он поздоровался, поставил поднос с едой на стол.

– Как там, Хан? – спросил, умываясь прохладной водой из тазика. Хотел почистить зубы, но не нашёл порошка. Огляделся. Хан тут же сунул мне в руки мешочек.

– Так, ночью пытались открыть ворота изнутри. Пятеро стражников погибло.

– О, – я сплюнул немного горчащую массу, которой чистил зубы. – Опять предатели?

– Ага. Умар сказывал, что один вражина, живший в городе с десяток лет уже, остальные местные. Налил в уши медовки, что при зачарийцах их чуть ли не в короли возведут, вот и пошли своих же бить.

– А гости наши там как?

– Гости?

– За стенами которые, – пояснил, вытираясь. Вспомнить бы, как нормальная зубная паста делается, а то чистить зубы этой гадостью уже поднадоело.

– Так стоят, проклятые. Колотить перестали, но ещё немного и подошли бы ближе.

– Вот как, – подхватив с миски куриную ножку, с наслаждением впился в нее. – А таран? Видно хоть его?

– Видно. Обычный таран. Бревно подвешиваешь и качаешь, оно и долбит по воротам. Только большой уж сильно.

– Хм, – я задумался, попутно сметая всё, что принёс мне Хан поесть. Если зачарийцы сделали таран, значит, у них есть что-то, что поможет им избежать уничтожения машины. Что это может быть? На ум приходит только какой-нибудь воздушный барьер, не дающий попасть на легковоспламеняющееся дерево ни огню, ни горячей смоле.

Плохо, но не смертельно. У меня на воротах тоже есть барьер. Надеюсь, что им придётся весьма и весьма потрудиться, чтобы хотя бы чего-нибудь добиться. Да и мы сидеть не будем.

– Ещё чего-нибудь было?

– Так, пару драк было ночью. Едальню одну спалили. А так больше ничего и не было, милорд. Тишина, люди по домам сидят, носа не кажут.

М-да уж, трактир сожгли это у них тут тишина называется.

– Кто поджёг-то? Тут же почти все дома деревянные, а если огонь на другие перекинется? Сгорим тут. Пусть Умар узнает. Думается мне, что опять зачарийцы мутят. Им, конечно, не выгодно, чтобы город горел, но знаешь, когда другого выхода нет, могут и на такое решиться.

– Так нашли поджигателей. Драка была, пьяные смахнули лампу с маслом, вот и загорелось. Но всё равно передам слова ваши.

– Гиль как там?

– Сидит, милорд, – махнул рукой безразлично Хан. – Как и сказали, крышу ему сделали, подстилку под ноги бросили. Кормить девицу приставили.

– Все равно наблюдайте. Девицу проверили, не нюхалась с зачарийцами или же им сочувствующими?

– Так Умар выбирал, милорд. Сказал, родители живут в Деи с детства, а девица та и вовсе из города никогда не выходила.

– Хорошо. Но всё равно смотрите.

– Так ясное же дело, милорд.

Я кивнул. Закончив с завтраком, который оказался весьма плотным, вытерся полотенцем и, накинув вычищенный плащ, пошёл на стену. Нужно поглядеть, чего там и как.

Если честно, то с каждым днём мне всё меньше и меньше нравилось то, что происходит. Ждать я никогда не любил, и хотелось бы, чтобы всё уже началось и закончилось, и можно было вернуться в свой замок. У меня вообще-то там дела, и эта война мне совершенно не интересна. Может, кто-то другой на моём месте восхищался бы и был до соплей рад, но не я.