Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Можно сказать, что одну услугу Советской власти барон все-таки оказал. То, что Азиатская дивизия отступила в Монголию, изгнала оттуда китайские войска, а потом вторглась в Советскую Россию, создало для Москвы идеальные условия для восстановления своего контроля над Внешней Монголией, которая с 1911 по 1917 год фактически была российским протекторатом (китайские войска оккупировали ее только в 1919 году). Под предлогом борьбы с унгерновцами в Монголию был введен экспедиционный корпус Красной армии, и было создано марионеточное правительство Монгольской народно-революционной партии во главе с Сухэ Батором при сохранении Богдо-гегена как номинального главы государства (после его смерти в 1924 году монархия была упразднена). До захвата Унгерном Урги советское правительство стремилось наладить отношения с республиканским Китаем и признавало его суверенитет над Внешней Монголией. Но поход Унгерна все изменил, дав Москве благовидный предлог для оккупации Монголии. Счастья монголам советский протекторат не принес. Большой террор проводился в Монголии под руководством советских чекистов и отличался еще бо́льшим размахом, чем в метрополии. В СССР в 1937–1938 годах было расстреляно 668 305 человек, или 0,4 % всего населения. В Монголии же в 1938–1939 годах было расстреляно 20 099 человек, или 2,7 % всего населения, т. е. в почти в 7 раз больше на душу населения, чем в Советском Союзе. Так что большевики, как в России, так и в Монголии, далеко превзошли в жестокости барона Романа Федоровича фон Унгерна.

Приложение Унгерниада. Записки Б. Н. Волкова

В осажденной Угре (Впечатления очевидца) [6]

Кажется, за время существования древней столицы Монголии впервые в ее окрестностях и по ней раздались выстрелы из современной нам пушки… Казалось, что эти гулкие звуки выстрелов и следовавшие за ними разрывы снарядов возвещают всем, что безвозвратно минула пора тихой, мирно-унылой и однообразной жизни бескрайних пространств Монголии. Даже здесь, в этой как будто нарочно созданной тишине и безмятежности, стихией был положен конец спокойному существованию усталого и истомленного русского эмигранта. Революция пришла и в беспредельные монгольские поля и холмы и своим ревом нарушила торжественный покой монгольских кочевий, необозримых степных пространств и цепей холмов…

Так с ноющей в сердце тоскою думалось под аккомпанемент пушечной пальбы, продолжавшейся почти целый томительный день первого бою под Ургою. Как это произошло.

В № 1–2 «Русского обозрения», в статье «К событиям в Монголии», изложены причины, в силу которых монгольское восстание, рожденное в национальной вражде монгол по отношению к китайцам, должно было неминуемо разразиться под влянием вызывающей политики маленького Сюя (имеется в виду генерал Сюй Шучжэн, командовавший китайским войсками, вторгшимися в 1919 году во Внешнюю Монголию. – Б.С.). Но восстание монгол, как и вся история их самоопределения, тесно переплелась с русским вопросом.

В период революции симпатии монгол, раньше принадлежавшие русским вообще, перешли всецело на «белых». Монголы считали «красных» своими врагами, потому что красные «кончили» того «белого царя», под покровительством которого находилась молодая, неопытная монгольская независимость. В Монголии сразу оказали поддержку Семенову, с первых дней его выступления, и до сих пор остаются преданными друзьями забайкальского атамана и его сподвижников.

Китайцы, наоборот, радовались победам красных. Они развязывали им руки в Монголии, открыли им вновь свободу действий в этой стране, они боялись и ненавидели тех, с кем приходили признаки прежней русской силы. Отсюда проистекло различное отношение к бежавшим в Монголию многочисленным «белым»; монголы относились к ним радушно и приветливо, китайские же власти – с нескрываемой враждебностью. Первые видели в них своих естественных будущих союзников и помощников, вторые склонны были рассматривать беглецов как замаскированных, на время притаившихся врагов. Китайские власти повсюду в Монголии разоружали перешедших на монгольскую почву белых и зачастую арестовывали некоторых из них; бывали случаи выдачи некоторых из беженцев красным. Китайская администрация в Монголии с лихорадочной поспешностью вводила всюду свою администрацию, свои суды и таможню, усиливая свои гарнизоны и малейшие проявления недовольства по поводу внедрявшихся новых порядков подавляло самыми суровыми репрессиями, многие из непокорных монгольских князей были посажены в тюрьму, где подвергались жестоким пыткам, та же участь постигла и лам (духовенство). В сентябре минувшего года (1920-го. – Б.С.) состоявшие при Богдо-гегене, в качестве советников, бывший министр монгольского национального правительства Манн-лай-ван и Хотон-Батыр-ван были заключены в тюрьму. Сам Богдо-геген содержался под строгим наблюдением, хотя и был окружен внешним почетом.