Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Вечером разыгрался крупный грабеж богатой квартиры барона Фитингофа, бывшего управляющего делами золотопромышленного общества «Монголор». Грабеж этот был прекращен экстренным вмешательством двух американских граждан, живших против дома «Монголор». Американцам удалось одного из мародеров задержать, и благодаря этому часть похищенного была спасена. Задержанный солдат был передан китайским военным властям, которые впоследствии сообщили американцам, что солдат этот казнен по приговору военно-полевого суда.

Такому же полному грабежу подверглась квартира служащего фирмы «Гершевич» Огурцова. Кто-то из этой квартиры вышел на улицу в тот момент, когда недалеко проезжало несколько китайцев. Вышедший, испугавшись едущих, быстро скрылся обратно в помещение. Этого было достаточно вполне, чтобы солдаты открыли по квартире Огурцова ружейную стрельбу; помещение было прострелено в нескольких местах. Все находившиеся в нем, к счастью, отделались лишь испугом, так как сразу же сообразили, что необходимо укрыться в подполье.

Уже сидя в подполье с детьми и женщинами, они могли в щель наблюдать, как в дом вошли несколько солдат и стали ружьями ломать сундуки, выбрасывая на пол все содержимое и забирая то, что было поценнее. Был устроен настоящий разгром. Обитатели, однако, были счастливы, что остались живы. В самом Хуре за этот день были аналогичные картины. Здесь точно также грабежу подвергались только русские исключительно.

Как на наиболее крупное ограбление, укажем на «посещение» квартиры местного жителя монголофила-бурята Бадмажанова и торгующего Носкова, из которых каждый в отдельности пострадал на десятки тысяч китайских долларов. Результатом пережитого за этот день явилось то, что русские признали свое положение трагическим и прямо безвыходным.

Всеми овладели самые мрачные предчувствия и ожидания неизмеримо более худшего. Думалось уже не о спасении вещей, ценностей, а о том, как бы сохранить жизнь.

Спустившаяся на землю ночь прекратила грабеж, но усилила чувство страха и тревоги. Ночь проведена была неспокойно, никто почти не спал и не раздевался, все ждали чего-то ужасного. Однако все обошлось благополучно. Ночь прошла в полной тишине и спокойствии: не слышно было ни выстрелов, ни появления где-нибудь мародеров.

С наступлением утра все немного приободрились, и сразу же были предприняты кое-какие шаги для самозащиты.

Группою русских, по преимуществу из состава служащих «Центросоюза», с соблюдением строжайшей тайны, удалось подать упомянутым уже американским гражданам письменное заявление о происшедшем всеобщем погроме русских с приложением списка похищенного и с просьбою не отказать принять какие-либо меры к ограждению безопасности проживающих в Урге мирных русских.

Со своей стороны, находившиеся в Урге и упраздненные консулы русские в Монголии сделали аналогичные шаги. Кстати, заметим, что со стороны китайских солдат были попытки ограбить и консульских чинов, но здесь они встретили самый решительный отпор, и ограбление не состоялось, правда, лишь на этот раз.

Американцы приняли самое живейшее участие в судьбе русских; особенно энергично принялся за это дело м-р Мильсон, неизменно заступавшийся за русских перед китайскими властями за все это ужасное время осады. Они съездили в ямынь, где имели объяснения с военными властями по поводу происшедшего.

В ямыне им сказали откровенно, что власти бессильны что-либо сделать, так как солдаты будто бы совершенно вышли из повиновения своему начальству. Все же американцам было обещано, что власти примут все возможные меры к тому, чтобы в будущем происшедшее не повторилось.

И действительно впоследствии, за все время событий такого сплошного, всеобщего и равного для всех русских грабежа уже не было, но отдельные случаи по-прежнему имели место, вроде, например, того, что солдат у повстречавшегося ему русского снимал без всякого разговора шапку либо шубу и уезжал дальше.

Все пережитое за день 29 октября научило кое-чему русских, приобретших у себя на родине за время революции хороший навык приспособляться ко всяким обстоятельствам.

Было установлено, что менее всего от грабежа пострадали те квартиры, где находилось больше жильцов; совершенно не были разгромлены почему-либо пустовавшие помещения. Отсюда было сделано заключение, что на время событий следует русским группироваться. Так и поступили. Отдельные попытки робко являвшихся солдат, под предлогом отобрания оставшейся клячи лошади или розыска припрятанного оружия – а такие случаи все же бывали – парализовались именно этим неожиданным для китайцев появлением из всех щелей многочисленных обитателей квартиры.

Многие здания в русской колонии опустели. Конечно, нечего и говорить о том, все предпринятое русскими в ограждение своей безопасности если и имело какое-либо значение, то разве лишь психологическое, в чем пришлось вскоре же убедиться.