Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Есаул Блохин свидетельствовал: «Ворвавшись в Ургу, победители прежде всего бросились в Китайско-Монгольский банк. Немедленно разграбили его. Серебро мешками валялось по улицам, некому было брать его, все нагрузили полные сумы всяким добром. Грабеж шел сплошной, откуда-то появилась масса русских, до сего времени сидевших в погребах и подвалах и примкнули к общему грабежу, все старались захватить и набрать побольше, мстя за свое разорение. Многие буквально плакали, что не могли унести все сразу. Спины их гнулись под тяжестью разных мехов, шелков и товара. Тут же на улице происходили драки между грабителями, доходившие иногда до убийства. В эти два дня все разрешалось. Барон сам лично разъезжал по Урге и только посмеивался, смотря сквозь пальцы на все происходящее. Монголки тащили ленточки, русские женщины большей частью скатерти, ковры и меха, монголы забирали просто все, что им на глаза попадалось; мальчишки ящиками таскали сладости, шоколад и печенье. Тут же на глазах всех происходили небольшие бои, спрятавшиеся на крышах китайцы, которые не желали сдаваться, со страху стреляли во всех проходящих жителей. Таких поздних вояк выволакивали на улицу и тут же с ними расправлялись. По улицам валялись свежие трупы китайцев, которых преспокойно раздевали монголки, ища деньги в их поясах»[2].

И. И. Серебренников так оценивает роль Унгерна при взятии Урги: «Знавшие барона Унгерна отмечали его большую личную храбрость и неустрашимость. Он не побоялся, например, побывать в осажденной Урге, где китайцы дорого бы заплатили за его голову. Произошло это следующим образом.

В один из ярких, солнечных зимних дней барон, одетый в свое обычное монгольское одеяние – в красно-вишневый халат, в белой папахе, с ташуром (плетью) (все же не плетью, а палкой, которой монголы погоняют лошадей и скот, а барон колотил нерадивых подчиненных. – Б.С.) в руках, просто въехал в Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он побывал во дворце главного китайского сановника в Урге, Чен-И, затем, мимо консульского городка, вернулся в свой стан. На обратном пути, проезжая мимо тюрьмы, он заметил, что китайский часовой здесь мирно спал на своем посту. Это нарушение дисциплины возмутило барона. Он слез с коня и наградил спавшего часового несколькими ударами плети (ташура. – Б.С.). Проснувшемуся и страшно испуганному солдату Унгерн пояснил по-китайски, что часовому на карауле спать нельзя, и что он, барон Унгерн, наказал его за это. Затем сел снова на лошадь и спокойно поехал дальше.

Это появление барона Унгерна в Урге произвело колоссальную сенсацию среди населения города, а китайских солдат повергло в страх и уныние, внушив им уверенность, что за бароном стоят и помогают ему какие-то сверхъестественные силы.

Барон вообще умел как-то подавляюще действовать на психику китайских солдат – благодаря этому ему и удалось в конце концов изгнать из Урги 15-тысячный китайский гарнизон, имея при себе небольшие воинские силы и весьма скудное количество боевых припасов. Этих сил было совершенно недостаточно для полной военной осады города, разбросавшегося на довольно большом пространстве; но, когда Унгерн приблизился к Урге, страх и психическая подавленность перед его именем вызывали смятение в рядах китайских солдат. По ночам они с ужасом смотрели на огни костров, которые раскладывали казаки Унгерна на священной горе Богдо-Ула, против Урги: кто там, у этих костров? Одни ли унгерновские казаки или среди них присутствуют злые демоны, готовящие беды и несчастья китайским солдатам?

И эта осада Урги Унгерном, замечательная в своем роде тем, что существовала не фактически из-за слишком малого количества осаждавших, а только «психически», – кончилась победоносно для него, обратив в бегство подавленных и растерянных китайцев – защитников Урги. «Злые демоны» действительно помогли ему и тут. Но они не спасли его в дальнейшем, когда пробил для него его последний, двенадцатый, час…»

Я склонен доверять легенде о тайном визите Унгерна в Ургу. Только ничего сверхъестественного в этом нет. Все объясняется предельно рационально и просто. Во-первых, у китайцев было очень скверное боевое охранение, особенно ночью (если вообще – было). Во-вторых, Унгерн в Первую мировую войну, будучи в партизанском отряде, как раз и занимался вот такими вылазками в неприятельский тыл, так что посещение Урги вполне соответствовало и его характеру, и опыту. Китайцы вообще были плохие вояки, в чем и Унгерн, и Семенов убеждались не раз и не два. Семенов, например, в 1918 году в Харбине вместе с подъесаулом А. И. Тирбахом легко справились с десятком китайских полицейских, пришедших их арестовывать. Казачьи офицеры просто основательно начистив физиономию одному из них, после чего полицейские без сопротивления сдали оружие и позволили себя арестовать.