Барон в юбке

– Здесь я вынужден вас разочаровать: я не помню, ни как оказался тут, вдали от дома, ни того, кем я был до этого: очнулся я вчера ночью, совершенно голый, в лесу, и утром выбрел на ваш караван, меч я подобрал уже тут. Вот, в принципе, и вся моя история.

Не знаю, что дернуло меня поступить именно так, видимо, взыграла дворянская кровь (мой дед происходил из старинного графского рода, 'нерабочее происхождение' принесло мне немало проблем, как в школе, так и в университете, и этот же факт послужил, наверное, толчком к тому, что блестяще окончив филологический факультет МГУ меня дернуло пойти в армию, там, как специалист по арабскому, я попал в состав спецконтингента 'братской помощи' и пошло-поехало), но впоследствии я ни капли не раскаивался в содеянном.

Я, взяв с земли присвоенный мною меч бедняги сэра Манфера, с легким поклоном протянул его рукоятью к стоявшей передо мной девушке и пафосно заявил: - Одно могу сказать точно: пока вы не находитесь в полной безопасности, мой меч к вашим услугам, миледи. Та, присев в реверансе и отчаянно зардевшись, властно приняла мою службу.

Так началась моя жизнь в Империи, на временной службе у фамилии Ле Гилл.

Спустя час на взмыленной твари, который мы потратили на сборы уцелевшего под копытами туров скарба, на этаком гибриде лося и дикого кабана (толстые, столбообразные ноги с широким, раздвоенным копытом; хотя, - нет, скорее, двумя ороговевшими, лопатообразными пальцами; широкое, бочкообразное туловище, длинная, массивная лосиная голова с небольшими лопатообразными рожками и свирепой мордой на короткой толстой шее), явился последний член нашего отряда. Пропахав землю всеми четырьмя лапами, тварь остановилась в двух шагах от нас, оскалив делавшие честь любому земному хищнику, кроме, разве что, вымершего давным-давно смилодона, клыки. На спину зверюги была накинута свисающая до скакательных суставов длинная попона, напоминающая турнирные накидки рыцарских лошадей, знакомые мне по историческим фильмам. В притороченном поверх попоны седле, восседал, косая сажень в плечах, огромный рыцарь, сходу уперший мне в грудь наконечник длинного копья и что-то грозно рычащий тонким, слегка ломающимся мальчишеским голоском. Этот- то детский голосок и портил все устрашающее впечатление от появления ужасающего, закованного с ног до головы в доспех, богатыря.

Получив от леди Миоры объяснения, что я - посланный самим провидением, которое здесь именовалось Дажматерью, новый член отряда, давший обет сопровождать их до тех пор, пока они не окажутся в полной безопасности, прибывший рыцарь спешился, оказавшись мне едва по грудь ростом. Выслушав историю моего появления в здешних лесах, он прочертил ладонью с особо растопыренными пальцами передо мной круг, внимательно проследил за моей реакцией, попросил меня совершить такой же жест, после чего пробормотал себе под нос:

– Ну, что ж: здесь, в Чертовых шеломах, и не такое бывает…

Сняв глухой шлем, он, с виноватой улыбкой на совсем еще детском лице, протянул мне широкую, словно лопата, ладонь:

– Лан Варуш Спыхальский, к вашим услугам! Ваш поступок, благородный лан, делает честь любому истинному рыцарю! (в качестве идиомы 'рыцарь' им применено было еще долго мучившее меня своим смыслом слово рурихм) Дождавшись от меня ответных любезностей, он бухнулся на колено перед леди Миорой:

– Госпожа! Я виноват… Велите мне совершить камоку - я не добыл камалей - гулли уже захватили село, которое мы проезжали вчера днем…

Как доказательство его слов, за лесом взвились клубы черного дыма.

– Самое ужасное, моя госпожа, в том, что крупный отряд, не останавливаясь, следует прямо по нашим следам, и, боюсь, очень скоро они будут здесь…

Он горестно склонил голову:

– Похоже, нашелся предатель, сообщивший о нашем отъезде: степняки определенно ищут именно нас, это подтверждает и то, что у них есть собаки. Видимо, мы обречены…

Про себя я отметил, что сей рыцарь, судя по совсем еще мальчишеской физиономии, скорее всего, будет не старше лет тринадцати от роду. Учитывая же скороспелость средневековых людей (а я все сильнее убеждался, что занесло меня, скорее всего именно в эту 'благословенную' эпоху), он был и того моложе. Как бы то ни было, но парень, назвавшийся ланом Варушем, в сравнении с остальными был просто настоящим гигантом: он на голову возвышался над всеми, кроме меня, членами нашего маленького отряда, ширина же его плеч была примерно такой же, как и у моего старого тела в зрелости, а пареньку же, видимо, еще расти и расти.

Малышка Миора явно происходила от многих поколений потомственной знати: когда она, выслушивала принесенные юным рыцарем известия, на ее лице не дрогнул ни один мускул, лишь в глазах, обращенных куда-то вдаль, застыла такая безнадежная тоска и предчувствие скорой, неминуемой смерти, что у меня буквально навернулись на глаза слезы. Прикоснувшись обнадеживающим жестом повинно склоненной головы парня, она тихим, но твердым голосом произнесла:

– На вас нет вины, храбрый рыцарь… Затем, повернувшись ко мне: