Барон

Когда Лиона подсказала свой план, я посчитал это бредом. Во время совместной молитвы, когда внимание служителей отвлечётся от главной цели и пелена благодати ослабнет, надо попытаться разрушить или лишить силы объединяющее плетение. Это Богиня подсказала. Фиона подтвердила – проблематично, но реально. Что ж, попытка не пытка, и я начал действовать. «Мегафон» с инфразвуком – ударить адреналином по безразличию. Пение, стихи, ритм, громкость, правильный прикид – собрал всё лучшее из шоу-бизнеса. И Лиона, и Хуго внесли посильную помощь.

Но чтобы благодать?! О ней речи вообще не было. Только про ослабление от рассеянности, и то это только предположение. И ещё я чувствовал, что моя пелена чуточку другая и что-то мне напоминает, но никак не мог вспомнить что, и «девочки» никак помочь не могли.

Эти мысли, мешая спать, вертелись в башке несколько ночей. Пока не плюнул. Есть вещи поважнее.

С момента избавления от шествия народ снова меня полюбил. Дворовые и посадские жители долго чувствовали себя виноватыми. Наиболее смелые просили прощения, мол, демоны попутали.

А святой Егориус – реальная историческая личность. Он прославился борьбой с чернокнижниками в незапамятные времена, и о нём ходили легенды. Ещё он с успехом обращал в настоящую веру самых закостенелых язычников. Вот так вот.

Фанатикам не удалось собрать новое шествие против не знаю кого, кто конкретно натравливал их на меня. Им просто никто не поверил, а без веры собрать шествие невозможно. Вот, оказывается, как я «опустился» с тем проклятием. Возможно, организаторов накажут по-другому, но не буду спорить, мне по барабану. Елавное – мы снова отбились от очередной напасти и снова мои акции взлетели до небес.

Медиан места себе не находил на следующий вечер после неудавшегося шествия, я печёнкой чувствовал, как он мечется, разговаривая со мной.

– Вы в самом деле святой?! – Его голос замер в конце фразы.

– Я – нет, а вот мой тёзка Егориус – святой. Знаете, Медиан, я почти ничего не помню. Молитва, благодать… такая светлая! – врал напропалую. – Отправил их наказать клеветников зачем-то… Со мной такое впервые. Даже не знаю, что и думать, это больше по вашей части.

– Я чувствовал… Всегда. Что-то в вас не то, – медленно рассуждал помощник. – Передумал и про чёрных, и про Древнего, вы уж простите меня, барон, – произнёс он виновато. – Теперь понял… Спаситель ведёт вас! – заявил он внезапно очень торжественно. – Вы очистите мир от скверны демонов! Я уверен в этом! Да пребудет с вами благодать Его! – закончил совсем пафосно.

– Полно вам! Сделаю всё, что смогу. Извините, меня зовут.

– Конечно, конечно. Да, вспомнил! Брат Иглуний, наш епископ, сегодня внезапно засобирался в поездку, на инспекцию приходов и монастырей, а он домосед…

– Мне это совершенно не интересно! До связи, брат Медиан.

Я сразу отключился, не стал ждать дополнительных прощаний. Вроде не фанатик, а ведёт себя… Как искренне верующий ведёт себя. Храни его Господь.

О пелене благодати друзьям я рассказал.

– Что ж, очередное подтверждение. Не зря мы с тобой связались, – спокойно сказал Рон.

Остальные с ним согласились.

Через три дня после Шествия Спасителя я принимал присягу у моей «армии». Две сотни солдат и сотня всадников выстроились на плацу рядом с новыми казармами. Сотня копейщиков с новенькими щитами с изображением серпа и молота и сотня арбалетчиков без щитов. «Арбалеты» – наши стреляющие амулеты. Названия сотен довольно условно, у нас все будут уметь всё. Вернее, уже умеют. Рон специально таких подбирал, и двадцатку местных уже натаскали.

Для особой торжественности все, в том числе и я, были в красных плащах с серпом и молотом. У знаменосца, стоящего напротив строя, реял аналогичный флаг. Красиво, чёрт побери! Я стоял рядом со знаменем. Хуго рядом со мной.

Забили барабаны, запели горны, и ко мне чётким строевым шагом направился Прунис, мой капитан, командующий вооружёнными силами. Рон остался комендантом крепости и начальником тайной стражи.

– Господин барон, воины армии баронства Комес для принятия присяги построены! – доложил Прунис.

Я оглядел ровные ряды. Солдаты стояли, замерев. Молодые и многоопытные, радостно возбуждённые и хмуро торжественные. Перед своими десятками неподвижно стояли знакомые мне Салих и Рухис.