Барон

Граф размышлял не меньше минуты и, лишь когда они подходили к богато украшенному храму, произнёс:

– Вы коварный человек, герцог. Не хотел бы я быть вашим врагом. – А про себя добавил: «И другом».

Опоясывание прошло скромно. Благодати пожилой епископ Барматский не почувствовал, но тем не менее брак освидетельствовал. Не впервой. На странное поведение принцессы закрыл глаза – и это не впервой.

После храма состоялось небольшое застолье с речами и подарками. Отец на этом банкете всегда находился рядом с дочерью, и та, даже танцуя первый танец с мужем, не сводила глаз с папы. Немногочисленные гости делали вид, что странное поведение Асмильды – очередной каприз сумасбродной девицы.

После застолья, ближе к вечеру состоялся «свадебный выезд» к телепорту. И снова герцог ехал с молодыми в одной карете.

– Иди, дочь, смелее, не расстраивай папу, жди меня там и не тревожься, я завтра приду. Так надо, дочь! Ты уже взрослая, не огорчай папочку.

Асмильда счастливо с ним соглашалась:

– Я буду ждать тебя с нетерпением столько, сколько необходимо. Я взрослая, я замуж вышла! Но не задерживайся, пожалуйста! – закончила чуть огорчённо.

– Не капризничай и слушайся мужа.

– Конечно! Я знаю, так надо, так положено, и ты не расстроишься, правда?

– Правда, Асмильда. – И графу: – Надеюсь на вас, я доверил вам самое ценное – свою дочь.

– Одну из трёх, – усмехнулся Фомис и продолжил серьёзно: – Я помню все наши договорённости, они в силе. В свою очередь, я надеюсь на вас. Пойдём, Асмильда, мы уже попрощались, не бойся, ты ненадолго расстаёшься с папой. – Он повернулся к герцогу и добавил: – Жду в гости, ваше высочество.

Как только новобрачные с двумя телохранителями скрылись в портале, Гровс облегчённо вздохнул. Обратно возвращался в той же свадебной карете с десятком охраны. Ехать было всего ничего, около километра. Настроение было превосходное.

Витар вошёл ко мне в кабинет встревоженным донельзя. Как некстати! Я только что вернулся с инспекции казарм и конюшен – недочётов масса. Что-то Семус в последнее время расслабился. По-хорошему так на покой старику надо – шалит сердечко, несмотря на все Лизины старания. Или к опытному целителю на приём идти. Надо отправить. Так заупрямится!

– Егор, тревога.

– Поясни.

Друг плюхнулся на стул, и видно, что тревога не очень-то и срочная.

– Понимаешь, на сердце с самого полдня беспокойно, и не проходит. Схватило и держит вот здесь. – Он положил руку на грудь. – Асмильда. Я чувствую, с ней случилось что-то очень страшное, и она в беде. Жива, но разговорник у неё отобран или утерян. Я не могу сидеть просто так и ничего не делать!

Выдержка покинула Витара, и он вскочил со стула.

– Не мельтеши, что говорит мать? – Я остался сидеть в любимом кресле.

– Успокойся, говорит, жива твоя ненаглядная. Ничего с ней не случилось, у родных мамы с папой живёт, плохого они ей не сделают… Замуж, поди, собирается, вот и сняла безделушку, – сказал он после паузы. – Подначила меня так, – горько ухмыльнулся.

– Жива и вполне здорова, – я пожал плечами, – для тебя это самое главное. А с замужеством, – я махнул рукой, – одним разом больше, одним меньше. Разведёшь, сделаешь вдовой или сотворишь и то и другое и женишься. Делов-то!

– Не смей так говорить! – Витар подлетел ко мне, его буквально распирало от возмущения. – Ты… ты… – немного успокоился, – неужели никогда не любил?! И не любишь? А если Лиза…

– Порву любого, – ответил я машинально и задумался.

А любил ли? Люблю?.. Мне стало неудобно перед другом.

– Секунду, друг. – Я взял в руки рацию и связался с «башней». – Ринат? Срочно включай все приёмники на всех каналах, ищи любое упоминание о Бармате, тамошнем герцоге, принцессе, обо всей их семейке. Сразу сообщай. Вот так, дружище… Давай выпьем по маленькой. Успокойся хоть немного, всё с ней хорошо! Вместе пойдём рвать, обещаю.

Витар откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

Я разлил «Агранис» в рюмки. Коньяк вместе с рюмками всегда стоял в моём сейфе на расписном подносе. Закусывать его необязательно.

– Давай, Витар, за здоровье Асмильды.

Выпили. Витар – залпом.

– Егор, я боюсь проклятия в отношении Асмильды…

– Брось, – отмахнулся я. – Нам остаётся ждать. – Я постучал пальцем по рации.

Сегодняшняя работа пошла насмарку, и Агнар нас понял, не стал докучать.

Рация заговорила вечером, перед самым ужином.

– Есть, ваша милость! – раздался звонкий голос Рината. – Поймал «Купцы Сигуриусы», это бармиусская станция, у них башня самая высокая. Что там творится! Вам переключить?

– Быстрее! – одновременно рявкнули мы с Витаром.

Сквозь треск помех и плавания сигнала слышался взволнованный мужской голос: