Баронесса де Крейс (СИ)

— Вы ничего не сказали о признании Луции, — осторожно заметила я, переведя тему разговора, не решаясь вступить в теологический спор. Ведь мне еще предстояло возвращение в родное королевство.

Эгорн посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю что он увидел в них, но он улыбнулся.

— Мы не одобряем жестокости мужчин в отношении женщин. А детоубийство, особенно собственного чада, за одно это его душа попадет после смерти к Хелиде.

Я не стала спрашивать, кто ему рассказал о том, что произошло с мужем и сыном Луции. Впрочем, после ее признания, глупо было уже скрывать правду.

— А Луция? Как же ее душа?

И вновь понимающий взгляд, будто я спрашивала не о ней, а о себе. Но в этот раз он ошибался. Сильно ошибался. Я винила себя за многое, это так, но вот за тот приговор я не чувствовала свою вину.

— Искренним раскаянием возможно она и искупит свои грехи. Если будет молиться Великим Отцам и воздержится в будущем от того, что заставит богов навсегда отвернуться от нее.

Пусть так, захочет Луция искупить свои грехи или нет — касается только ее.

— Нам тоже вас не понять!

Я вздрогнула, услышав голос бугая — Сара. Я ведь и не заметила, когда он подошел, и теперь гадала, что он слышал из нашего разговора.

Он, ухмыляясь, разглядывал жреца. И я поняла — слышал он достаточно.

Я уже собиралась кликнуть Ронана, он хоть и не обязан был защищать Эгорна, но все же, я надеялась, он прислушается к моей просьбе.

Но вот марииц не собирался бросаться обвинениями, что жрец усомнился в их вере.

— У нас к смерти относятся гораздо проще. Все мы смертны, и главное умереть не уронив своей чести. А вы цепляетесь за свои жизни, хотя ваши Три Отца обещают вам счастье в каких-то там садах, — усмехнулся он, — где каждый может нежиться в объятиях десяток девственниц.

Перевела взгляд на брата Эгорна, вот он точно не мог смолчать, когда задели его веру. Но и он меня удивил, когда совершенно спокойно пояснил.

— В девственниц верят ашамцы. Мы же считаем, что все страсти уходят, когда мы лишаемся человеческих тел. Душа свободна от низменных желаний.

Марииц рассмеялся в ответ, нет, он просто хохотал до слез в уголках глаз.

— Забавный ты жрец. Но мы предпочитаем пыл битвы, вкус терпкого вина, жирный сок едва прожаренного мяса и деву в постели, можно и не одну.

— Душа чище всех этих… желаний.

Я была почти уверена, что Эгорн скажет о том, что эти желания грязные и нечистые. Но почему-то продолжать спор с Саром он не стал, найдя причину сбежать.

И я последовала его примеру, пока со мной вновь не начали заигрывать и намекать что не отказались бы увидеть меня среди тех дев, что будут греть ему постель. Хотя этот бугай даже не намекал, а говорил прямо, и его точно не пугала перспектива сойтись в бою с Ронаном. И я даже не сомневалась, смерть в бою он встретит с улыбкой на губах.

Костры пылали золотыми всполохами, уходя в высь. А небо, за время дороги я заметила, оно менялось, теперь на нем можно было увидеть другие созвездия, которые были не видны в небе Таранзии.

Когда заиграла музыка, я удивилась. Я почему-то думала, северяне, являясь воинами, мало интересовались музыкой и танцами. Но я ошибалась. Я вообще во многом ошибалась. Видела мир только с одной стороны, однобоко.

А сейчас хоть я и не принимала еще другой уклад жизни и обычаи, я все же поняла — они не лучше и не хуже тех, к чему я привыкла, а просто другие.

Луция волновалась, когда появилась в платье, что я подарила ей из своих вещей. Темно-зеленое, теплое, но при этом нарядное, ей оно шло даже лучше чем мне. А Мия успела его быстро перешить, ведь я была выше Луции и более округлая в некоторых местах. На плечи Луции была наброшена шуба из белого меха.

Волосы ее были красиво уложены и их украшал венок из живых цветов.

Вокруг все давно занесло снегом, но местные где-то раздобыли эти цветы.

Луция и Верес подошли к первому костру, и толпа, а сегодня все покинули свои дома, чтобы увидеть то, как эти двое принесут свои клятвы, окружила их затаив дыхание.

И хотя я была скептически настроена, я как и все прониклась красотой момента. Да и Луция выглядела такой ошарашенной и удивленной и таким взглядом косилась на свою ладонь в руках жениха, что я, закрыв глаза, искренне обратилась с молитвой к Трем Отцам.

Они может и послали ей испытания, дабы проверить ее стойкость, но хватит с нее боли. Пусть этот марииц окажется тем, кто сможет заставить ее забыть обо всех ранах и на ее теле и в ее душе.

Видимо Луцию просветили об обряде и она знала, что делать.

Так как она следовала за женихом от одного костра к другому и приносила за ним по одной клятве. Марииц произносил клятву первым, а Луция повторяла за ним сказанные слова.

Любить, заботиться, хранить верность, следовать в этой жизни и во всех следующих рука об руку, уважать, ценить. Всего было произнесено шесть клятв, когда они предстали перед самым большим костром.

Марииц достал кинжал, заставив Луцию побледнеть. Шрамы на ее теле были оставлены не только кулаками.

Но северянин лишь рассек свою ладонь, окрасив лезвие в красный цвет.

— Твоя очередь.