Баронесса, которой не было

Каменный пол содрогнулся. Из-под купола посыпалась труха.

Затем полыхнул стол. Некромант закричал. Тонко, страшно. Он рванул прочь от стола, в сторону прижавшихся к запертой двери мужчин, но не смог ступить и шагу за границу очерченного им же круга. Круг не выпускал его. Одежда мага задымилась и вспыхнула. Он с воплями и визгом метался вдоль меловой границы, бился телом в незримую стену. Но все без толку.

Некромант исчез в лавине огня. Крики стихли. И только пламя, первородное, как грех, кипело, замкнутое магическим кольцом.

Сколько длилось буйство стихии, барон не мог определить. Дни, часы или минуты? Время превратилось в смолу, стало тягучим и вязким. Возможно, он потерял сознание. Но когда огненная лавина схлынула, обнаружил, что стоит на ногах. Пусть нетвердо и колени отбивают дробь, как у ветхого старика, но тело держат.

Виллем первым кинулся к столу. Барон, слегка покачиваясь, – следом.

От некроманта осталась лишь горсть пепла. От Тали не осталось даже этого. Ничто не указывало на то, что его дочь когда-то лежала на холодной каменной поверхности.

Белоярская шпионка была полностью обнажена. Магический огонь уничтожил рубашку, в которую обездвиженную девушку облачили перед ритуалом, а заодно стер следы от пыток, щедро оставленные исполнительным Шунтом. Красивое женское тело белело в уютном полумраке, создаваемом догорающими свечами.

Виллем осторожно прикоснулся к тонкому запястью, пытаясь поймать ускользающую нить пульса.

– Жива! – потрясенно выдохнул он. – Тали жива! У нас получилось!

Юноша крепко обнял барона. Но тот стоял как истукан, так до конца и не осознав случившегося.

– Вы слышите, Гарет! Тали жива!

Виллем тряс его за плечи, пытаясь вывести из оцепенения. Барон махнул головой, скинул руки молодого мужчины со своих плеч и осторожно коснулся щеки девушки. Ресницы ее затрепетали. Она едва приоткрыла глаза, плеснула затуманенной синевой, после чего голова безвольно склонилась набок.

Виллем был вне себя от радости. Целовал чужое лицо, чужие руки, звал белоярку чужим именем. Барон отстраненно наблюдал за происходящим, и холод сковывал его грудь. Он понял, что обряд не удался. Тали не вернулась. Его девочка бежит сейчас туманными тропами в чертоги Мары, и белоярская шпионка за ней следом. Та женщина, что лежала на столе для подношений, не была ни его дочерью, ни его случайной пленницей. Он понимал это с кристальной ясностью. Виллем поймет чуть позже. Но поймет обязательно.

– Гарет, мы создали монстра! Не знаю, кто это, но точно не Тали! Некромант вытянул демона из преисподней и подселил его в тело белоярской шпионки! Нам нужно избавиться от нее, пока она не восстановилась после ритуала и не вошла в полную силу.

Юноша взволнованно метался по кабинету, хватаясь за голову и разбрасываясь проклятьями в адрес почившего некроманта и его чудом выжившей жертвы. Он был совершенно изможден: не спал и не ел несколько суток, не прерывая караула возле кровати, на которой, не приходя в сознание, лежала та, что должна была заменить барону дочь. Когда девушка, наконец, очнулась и недоуменно уставилась на Виллема, он кинулся обнимать ее, но натолкнулся на неумелое сопротивление, сопровождавшееся негодующим криком.

Виллем едва ли не волоком притащил барона в комнату, принадлежавшую раньше его дочери. Гарет д’Варро, сколько мог, оттягивал посещение гостьи. Он решил называть незнакомку так, пока не определится ее участь. Мужчина не видел смысла стоять в дозоре у тела девушки. Для этого есть Дарна, кормилица Тали. Барон, в отличие от живущего грезами Виллема, на чудеса особо не рассчитывал.

Гостья, натянув одеяло до подбородка, жалась в стену. Переводила затравленный взгляд с одного мужчины на другого. Она казалась старше Тали, но ненамного. Уже не четырнадцать, еще не семнадцать. И уж точно в ней не было ничего от белоярской шпионки. Кроме телесной оболочки, конечно же, которая, сменив хозяина, и выглядеть стала иначе. Другая мимика, другие жесты, другая реакция. Мелочи? Ничуть. Именно из таких мелочей складывается полновесный портрет человека.

Барон в некотором смятении смотрел на испуганную девушку, не зная, что предпринять. Виллем никак не помогал, скорее мешал, нагоняя на гостью жути своим пронизывающим взглядом, в котором отчаяние перемежалось с ненавистью.

– Милая леди, – откашлявшись, наконец, начал барон, – позвольте поинтересоваться вашим самочувствием.

Девушка не ответила. Нахмурилась, свела брови, чуть подала голову вперед. Впрочем, тут же втянув ее обратно в плечи.

– Позвольте узнать ваше имя, – не сдавался мужчина. – Вы помните, как вас зовут и как вы тут очутились?

Гостья внимательно смотрела на барона, на то, как шевелятся его губы. Попыталась что-то сказать, да так и замерла в растерянности с открытым ртом.

– Похоже, она нас не понимает, – первым догадался Виллем. – Странно. Белоярский язык от нашего не сильно отличается. Да и в Ворланде разве что диалект другой, но это никогда не мешало общению с горцами.

Он принялся задавать те же вопросы на певучем эльфийском, но девушка лишь растерянно хлопала ресницами.