Барраяр. Книги 1-17

— Ха! Еще бы. Это подарок на день рождения императора.

Корделия представила себе, как пятилетний Грегор играет с мешочком золота. Трудно вообразить, на что может употребить монеты мальчик: разве что построит пирамидку или, может, поучится считать. Она понадеялась, что он хотя бы не в том возрасте, когда все тащат в рот; кружочки были как раз такого размера, что ребенок мог бы проглотить один из них или задохнуться. — Уверена, ему понравится, — сказала она с сомнением.

Петер фыркнул. — Не понимаешь, что происходит, да?

Корделия вздохнула. — Как почти всегда. Просветите меня. — Она откинулась на спинку сиденья, улыбаясь. Петр постепенно проникался энтузиазмом, объясняя ей, что есть Барраяр, и всегда радовался, отыскивая новые лакуны в ее познаниях и заполняя их информацией и собственным мнением. У нее было ощущение, что он может читать ей эти лекции еще лет двадцать, и список непонятных тем все равно не будет исчерпан до конца.

— Императорский день рождения — традиционная дата окончания финансового года, когда округ каждого графа отчитывается перед имперским правительством. Другими словами, это день уплаты налогов, вот только форы налогом не облагаются. Это означало бы слишком большую зависимость перед империей. Вместо этого мы преподносим императору подарок.

— А-а, — протянула Корделия. — Но ведь управление Барраяром явно стоит больше шестидесяти мешочков золота, сэр?

— Конечно. Реальные деньги были переведены сегодня днем по комм-связи из Хассадара в Форбарр-Султану. А золото — просто символ.

Корделия наморщила лоб. — Погодите. А разве вы уже не делали этого раньше, в этом же году?

— Да, весною — для Эзара. Мы просто изменили дату окончания финансового года.

— И это не сказывается губительно на вашей банковской системе?

Он пожал плечами. — Мы справляемся. — И внезапно усмехнулся. — Как ты думаешь, откуда вообще взялся титул «граф»?

— С Земли, полагаю. Доатомный — позднеримский, если точно, — термин, обозначающий аристократа, управляющего графством. А может, это область назвали по титулу.

— На Барраяре это фактически производная от термина «графа». Первые «графы» были сборщиками налогов Тау Варадара — еще тот был разбойник, тебе стоит о нем почитать.

— А я-то все время думала, что это военный титул! В подражание средневековой истории.

— О, военная сторона дела добавилась немедля, с первой же попытки вытрясти денежки из нежелающих платить. А уж блеск этот титул приобрел куда позже.

— А и не знала. — Она поглядела на графа с внезапным подозрением. — Вы меня не разыгрываете, сэр?

Он замахал руками.

«Поосторожнее надо с предположениями», — посмеялась над собой Корделия. — «Не то чуть ступишь за порог — и уже в лужу села».

Наконец они прибыли к огромным воротам дворца. Обстановка нынче вечером разительно отличалась от прошлых, мучительных визитов Корделии во время смерти Эзара и похоронных церемоний. Разноцветные фонарики очерчивали архитектурные детали этой каменной громады. Сады сияли, фонтаны сверкали. Нарядно одетые люди, высыпавшие из официальных залов северного крыла на террасы, оживляли пейзаж. Правда, охранники проверяли всех не менее придирчиво, и их стало значительно больше. У Корделии было чувство, что вечеринка будет не столь шумной, нежели празднество на городских улицах

Машина Эйрела прибыла следом, когда они уже высадились и стояли под западной колоннадой, и Корделия с благодарностью вновь взяла мужа под руку. Он гордо ей улыбался, и улучив минуту, когда их никто не видел, поцеловал ее в шею, делая вид, что всего лишь наслаждается ароматом цветов, вплетенных в ее прическу. Она крепко стиснула его руку в ответ. Они прошли сквозь главные двери в холл. Одетый в ливрею мажордом Дома Форбарра громко объявил об их прибытии, и тут на них скрестились взгляды нескольких тысяч (как на мгновение почудилось Корделии) пар оценивающих форских глаз. На самом деле, конечно, в зале было едва пара сотен человек. Что ж, это все равно лучше, чем, скажем, смотреть в дуло заряженного нейробластера. Правда-правда.

Они описали круг по залу, обмениваясь приветствиями, говоря вежливые комплименты. «Ну почему эти люди не носят бэджи с именами?» безнадежно вздохнула Корделия. Как обычно, все знали друг друга — кроме нее. Она представила, как начинает беседу: «Эй вы там, фор…». И крепче вцепилась в Эйрела, пытаясь придать себе вид таинственной чужестранкой, нежели косноязычной и потерянной провинциалки.