Барраяр. Книги 1-17

— А вас бы не встревожило? — ответила Корделия. — Не знаю… он в видел в своей жизни столько жестокости, сколько я и вообразить себе не могу. Может, для него это теперь просто… фон. Белый шум, который он отсекает. — «И я бы тоже не отказалась так уметь».

— Вы ведь его не очень давно знаете. Лишь с Эскобара.

— Мы встречались до войны. Одна встреча, и недолгая.

— Да? — Фордариан поднял брови. — Я и не знал. Как мало мы знаем о людях. — Он помолчал, глядя на Эйрела и на нее, глядящую на Эйрела. Уголок его рта чуть приподнялся, затем усмешка преобразилась в задумчивую складку у губ. — Он ведь бисексуал, знаете ли. — Фордариан изящно отхлебнул вина.

— Был бисексуалом, — рассеянно поправила Корделия, нежно глядя на мужа через зал. — А теперь — моногамен.

Фордариан поперхнулся вином и закашлялся. Корделия с беспокойством смотрела на него, не зная, надо ли его постучать по спине или что-то в этом роде, но Фордариан сумел восстановить дыхание и выдержку. — Он вам сам сказал? — изумленно просипел он.

— Не он. Форратьер. Непосредственно перед тем, как с ним случилась, гм, смертельная неприятность. — Фордариан так и стоял, застыв. Корделия ощутила некое злорадное веселье оттого, что ей удалось озадачить барраярца не меньше, чем обычно они озадачивали ее саму. Если бы еще теперь понять, что именно такого она сказала… Она продолжила серьезно. — Чем чаще я оглядываюсь на фигуру Форратьера, тем более трагичной она мне кажется. Одержимый любовной связью, которая завершилась восемнадцать лет назад. Я порой спрашиваю себя: если бы он получил то, чего желал — а желал он удержать Эйрела, — то смог бы Эйрел обуздать ту склонность к садизму, что в конечном итоге стоила Форратьеру рассудка? Похоже, словно они двое в метафорическом смысле качались на качелях, и выживание одного означало разрушение другого.

— Бетанка. — Потрясение на лице Фордариана постепенно уступало место тому, что Корделия для себя назвала «Ужасным Осознанием». — Я должен был догадаться. Это же ваш народ сотворил гермафродитов… — Он помолчал — И как долго вы были знакомы с Форратьером?

— Минут двадцать. Но это были очень насыщенные двадцать минут. — Пусть сам догадывается, что это, к чертовой матери, означает.

— Эта, э-э, связь, как вы назвали, была в свое время огромным тайным скандалом.

Корделия наморщила нос. — Огромным тайным скандалом? Это оксюморон? Как «военное искусство» или «дружеский огонь»? Как это типично по-барраярски, если подумать.

Выражение лица Фордариана делалось все более странным. Корделия поняла, что у того вид человека, который кинул бомбу, вместо «бум!» получил «пшик…» и теперь пытается решить: может, запустить в нее руки, извлечь запальный механизм и проверить?

А вот теперь Ужасное Осознание настигло ее саму. «Этот человек только что пытался взорвать мой брак». Нет — брак Эйрела.

Она удержала на лице сияющую, радостную, невинную улыбку, в то время как ее мозг — наконец-то! — набирал обороты. Фордариан не может быть человеком из бывшей военной партии Форратьера — ее лидеры скончались от разного рода несчастных случаев до того, как отдал концы Эзар, а оставшиеся — разбежались и залегли на дно. Чего он хочет? Она поправила цветок в волосах и решила ограничиться жеманными глупостями. — Я не рассчитывала на замужество с сорокачетырехлетним девственником, граф Фордариан.

— Похоже на то. — Он отпил большой глоток вина. — Вы, инопланетники, все вырожденцы… интересно, что за извращения он прощает вам взамен? — В его глазах внезапно блеснуло явное злорадство. — А знаете, как умерла первая жена лорда Форкосигана?

— Самоубийство. Выстрелила из плазмотрона себе в голову, — ответила она, не задумываясь.

— Ходили слухи, что это он ее убил. За супружескую неверность. Так что остерегайтесь, бетанка.

— Это я тоже слышала. В любом случае, эти слухи — ложь. — Из их обмена репликами уже исчез всякий намек на дружелюбие. У Корделии было нехорошее чувство, что ей сейчас изменит выдержка. Она склонилась вперед и понизила голос. — А знаете, как умер Форратьер?

Он невольно подался к ней, затаив дыхание. — Нет…

— Он пытался причинить боль Эйрелу, воспользовавшись мною. Я нашла это раздражающим. Я бы хотела, чтобы и вы перестали меня раздражать, граф Фордариан, а то добьетесь такого же результата. — Ее голос упал почти до шепота. — Вам есть чего бояться.

Его прежний покровительственный тон исчез, явно уступив место осмотрительности. Фордариан плавно развел руками, что долженствовало обозначать прощальный поклон, и ретировался с последним: «Миледи». Уходя, он оглянулся через плечо, и взгляд этот был откровенно испуганным.