Барракуды

С Лобански мы познакомились в нашем Зоммервилле… черт знает, когда. Этот городок в Южном штате нашей шумной страны Нордлэнд был похож на большую деревню. Вот только сырой и холодный климат с суровой зимой, серой весной и таким же летом (про осень вообще молчу) не позволяет людям разводить плодородные сады и домашний скот. Одинокие деревья, неухоженные парки, небольшое количество нормальных семей и детей, большое количество пьянчужек, безработных, скудная инфраструктура – вот характерные черты Зоммервилля. Сюда возвращаются погорелые предприниматели, разведенные матери, мечтатели, чьи рвения и задумки раскололись в больших городах на тысячи осколков. Здесь живу и я, архитектор с приличным образованием, уже с расколотыми мечтами, мертвыми родителями. Но кое-что меня выделяет из серой массы обитателей городка, о чем, естественно, известно только мне и… Лобански. Если бы некоторые факты моей биографии стали известны большинству, у меня было бы очень много друзей, женщин, врагов. Но мне хочется слиться с этой серостью, наслаждаясь возможностью в любой момент все изменить. Встаю утром, плетусь к зеркалу, вижу там небритого мужика с довольно сносными чертами лица – увесистый подбородок, нависшие брови, волосы на голове на месте (и это радует), серые блеклые глаза (не помешало бы больше жизни в них), подсушенная фигура (еще пару лет такой жизни в обнимку с пивом – и отрастут бока, но пока потянет). Душ и бритье помогают обрести удобоваримый вид, но вот жизни в глазах больше не становится.

Так вот. Все знакомства в нашем расчудесном Зоммервилле происходят, где бы вы думали? Конечно в забегаловках, вроде этой с не менее жизнерадостным, чем моя физиономия, названием "Яма". Находится он в подвальном помещении бывшей библиотеки с плохим освещением, характерным трактирным шумом, не очень приятным запахом и избытком потухшего тестостерона. Ха-ха, "встретимся в Яме"!!! Умопомрачительно!

Вот и мы с Лобански встретились здесь, в "Яме". Поглощали пиво на разных концах барной стойки до тех пор, пока Лобански не выдержал и бросил бороться со своей жаждой поболтать. Кифер… Несостоявшийся риелтор. То ли образование получил не то, то ли ленив, то ли глуп – трудно сказать. Но не сложилось у него в большой жизни, как и у многих здесь, что и привело его в отчий дом к относительно нормальным родителям в просторном доме с тремя старшими рыжими сестрами, которых не особо волновала его успешность. Лишь бы был сыт, здоров, и просто жил, неважно в их доме, или где-то далеко! По крайней мере, так он мне описал свою семью и свою жизнь. А вот всегда необъяснимые сияние и оптимизм тоже, можно сказать, выделяли его из здешней толпы. Бредовые авантюрные идеи к концу наших с ним встреч в "Яме" имели одно воплощение – койка в родительском доме со смертельно пьяным здоровым рыжим телом!

Вот так и сегодня я прочитал на его довольном лице все тот же сценарий. О, Боже! Опять слушать весь этот бред!

– Лобански, ты давай, выкладывай, чем вызвано ТВОЕ счастье?! Поедем золото искать? Куда? Ох, друг, бери пиво уже или растворись где-нибудь!

– Ну-ну, Майки! Что сразу "растворись". Я, между прочим, пришел к тебе с делом, на миллион. Я бы и сам растопырился, но… без тебя никак! – улыбка не спадала с его лица, и это слегка раздражало.

– Опять – двадцать пять! Лобански, ты же знаешь, чем все это закончится – диким похмельем. Давай лучше анекдот…

– Мааайки. Это выгорит, и я не намерен назавтра все это забыть!

– Ну, я-то тебе зачем? С мечтами я покончил. Плыву по течению, ничего пока не хочу, хотя… я небезнадежен! – я как-то даже сам удивился своему глупому акценту в конце фразы.

– Догадайся! Что есть у тебя, чего нет у меня, и у всех этих падших, – он демонстративно и пафосно обвел всех присутствующих рукой.

В баре тихо звучала умиротворяющая Билли Холидей. Ее голос разливался по темному помещению. Этот голос вне времени, вне обыденного убожества. Он утопал и снова возникал в гуле барной болтовни. Тут и там за маленькими деревянными круглыми столиками сидели однородной массой мужчины – кто по два, кто по три, кто по одному. Официантки лениво ходили между столами без всякой надежды дождаться чаевых. То и дело хлопала входная дверь, то выпроваживая накаченных дурманом клиентов, то впуская предвкушающих. Табачный дым не давал разглядеть никого конкретно. А Билли все пела нам…

– Есть… Но ты знаешь, что я не хочу использовать "это" вообще, и знаешь, почему, – во время этих слов на меня волной накатились тяжелые воспоминания, и захотелось поскорее закончить этот балаган.

– Кифер, – Лобански знал, что если я начал называть его по имени, то ничего от меня не добиться, кроме ругани. Его лицо тут же расслабилось, улыбка сошла с лица как по мановению волшебной палочки, и он раздосадованно сел, сгорбив спину и понурив голову.