Барселона: история города

Это случилось только в 1854 году, после длительной кампании, проведенной Ажунтамент и каталонской прессой в начале так называемого Bienni Progressista — двухлетнего периода реформ, затеянных Эспартеро и Изабеллой II. Генерал Эспартеро пришел к власти в Мадриде благодаря давлению прогрессивных сил в 1854 году. Радикально настроенные каталонские либералы были вне себя от радости. Другие отнеслись к назначению Эспартеро с крайней подозрительностью: это был тот самый человек, который одиннадцать лет назад отрезал город от Монтжуика. Те, кто и без того был настроен воинственно, восприняли приход Эспартеро к власти как сигнал к восстанию. В июле 1854 года толпы луддитов попытались поджечь несколько текстильных фабрик. 1848 год наконец, с шестилетним опозданием, пришел и в Барселону. Рабочие-текстильщики, которые четырнадцать лет назад образовали первый в городе профсоюз и были довольно хорошо организованы, выдвинули список требований: коллективный договор, сокращение продолжительности рабочего ^дня повышение заработной платы. Они угрожали всеобщей забастовкой. Капитан-генерал Изабеллы II выказал свое рвение, немедленно примчавшись в город, и начались переговоры рабочих и хозяев. Ход восстания затормозился. Господь Бог, приняв сторону капитала, наслал на Барселону эпидемию холеры. Пока та делала свое дело в конце лета и осенью 1854 года, новому капитан-генералу удалось договориться об условиях найма рабочих в текстильную промышленность, а также добиться обещаний улучшения условий труда. И еще, он нашел «козла отпущения», на которого можно было выплеснуть накопившийся народный гнев — muralles, чье разрушение, как отмечал один из современников, оставалось «самым горячим желанием каждого жителя Барселоны, самой популярной и широко обсуждаемой идеей в стране».

Королева Изабелла II

Депутация Ажутамет и временного профессионального союза отправилась в Мадрид. И 12 августа получила королевское соизволение на разрушение стен с одним условием — Сьютаделла трогать запрещалось. В городе началось всенародное ликование. За один вечер в лавках раскупили все мотыги и ломы. Осень и зиму 1854 года все, кто мог держать в руках инструмент, а также и те немногие, кто довольствовался произнесением речей, провели у стен.

Стены пали не сразу. Они были слишком толстыми, слишком прочными. К тому же начались беспорядки. Изабелла II вовсе не желала мириться с забастовками или позволять рабочим вести переговоры с хозяевами на равных. Чтобы приструнить бунтарей, королева в мае 1855 года сменила капитан-генерала, назначив на эту должность генерала Хуана Сапатеро-и-Наваса (1810–1881).

Генерал Хуан Сапатеро

Коренастый, волосатый, очень сильный, грубый и властный, Сапатеро вполне заслужил свое прозвище Каталонский Тигр. Он был столь ярым поборником дисциплины, что, когда один из офицеров покончил жизнь самоубийством, чтобы избежать публичной казни, к которой был приговорен за crime passionel[36], Сапатеро велел притащить его труп на эшафот в Сьютаделла и удавить публично. Если он не щадил даже мертвых, то живым и вовсе не приходилось рассчитывать на снисхождение. Сапатеро организовал показательный процесс по сфабрикованному обвинению над одним из лидеров рабочих, Хосепом Барсело, и его показательную казнь. Он загнал все рабочие группировки в подполье, посадил в тюрьмы их лидеров или выслал в Андалусию. Он выставлял войска против забастовщиков и демонстрантов и загонял тех обратно на фабрики штыками. Он разоружил ополчение, которое подозревал в сочувствии забастовщикам. Он охладил пыл владельцев фабрик и их помощников, многие из которых искренне хотели договориться с рабочими. Никто из прогрессивных деятелей правительства в Мадриде, созванного генералом Эспартеро, и пальцем не пошевелил, чтобы остановить Тигра. И жарким июлем 1856 года Барселона, совершенно измученная режимом Сапатеро, взорвалась. Войскам Сапатеро потребовалось всего три дня, чтобы подавить восстание, и когда они закончили, улицы города были завалены трупами. Некоторых посадили в тюрьму. Таков на тот момент был конец рабочих волнений в Барселоне. Но, по крайней мере, muralles, эти символы нужды и унижения, рушились. Их разрушение заняло целое десятилетие, но к 1865 году от стен остались только груды раскрошенного известняка, беспорядочно сваленные в разных местах города в ожидании, когда их отвезут в тачках на строительство Пассейч де Грасиа и новой Барселоны. Целые секции древнеримских стен Барселоны сохранились до наших дней; сохранились и фрагменты средневековых стен; но от Бурбонских стен не осталось ничего. И Новый город, начало которому положило именно их разрушение, был в значительной мере порождением кризиса 1854–1856 годов и свидетельством того, что недовольство рабочей Барселоны можно устранить умелым планированием, не прибегая к картечи.

V