Барселона: история города

Во влажных, холодных Пиренеях фермы имеют высокие пирамидальные крыши, чтобы на них не задерживался снег, дополнительные лестницы, конюшни и загоны для скота напротив дома (чтобы от навоза шло дополнительное тепло), крошечные окошки и стены поистине циклопической толщины. В предгорьях крыши становятся плоскими, окна увеличиваются, хотя и ненамного. Лестницы — внутри, возможен небольшой clos, «помещение, отделенное стеной». На равнинах Ампурдана, Вика или в Таррагоне наклон крыши опять-таки не очень выражен, а три-четыре чердачных окошка находятся прямо под коньком. Иногда встречается крыльцо с аркадами, дверные и оконные проемы становятся больше, хотя и закрыты массивными дубовыми дверьми и окнами. Может иметься и сторожевая башня, чтобы видеть наступающих сарацин или другого неприятеля.

От почвы и типа земледелия внешний вид дома зависел не меньше, чем от климата. Так, в некоторых районах, например в Жероне, на равнине Вик, в Сельве, где растения разнообразны, могло быть много складских помещений (для хранения фруктов, бобов, масла, вина, зерна), а также инвентаря. Поскольку фермеры там не держали много животных (разве что нескольких цыплят да пару свиней для пресловутой колбасы), при доме нет конюшен и хлевов, тогда как в Ампурдане и в окрестностях Таррагоны, где земледелие ограничивалось в основном зерновыми, амбаров меньше, но они обширнее, а к фермерскому дому примыкают хлевы.

Деревенский дом — casa pairal, Эсплугес де Льобрегат, Барселона

Несмотря на обилие вариаций, в основном образ дома оставался одним и тем же. Все было прочным, толстым, надежным. Никаких решеток, завитушек (кроме попадающихся иной раз грубоватых капителей, или оконных сводов в стиле сельской готики века, или меандров над дверью XVIII века). Стены толщиной два фута, сложенные из бута, скрепленного раствором, беленого и тесаного. Черепица, положенная в два-три слоя, как слоеный пирог, напоминает о соломенных крышах. Тяжелые дубовые потолочные балки, часто покоящиеся на закругленных каменных выступах, кирпичный или выложенный плиткой пол. Массивные железные дверные петли, запоры, засовы. Крошечные косящие окошки, снабженные массивными ставнями. Для обитателей casa pairal важен был не вид из окна — природой они успевали налюбоваться, работая в поле, — а уют, надежность, безопасность, чувство защищенности. Вплоть до XIX века сельская Каталония кишела врагами: сарацины, горные разбойники, рыцари-захватчики, разбойники, карлисты. «Отчий дом» должен был выстоять против них.

Сердце такого дома — llar de foc. Перевод «очаг» не отражает в должной мере сущности названия. Ведь llar происходит от латинского lares, боги домашнего очага, и подразумевает священное пространство, а не просто место, где разводят огонь. Llar имеет навес величиной с небольшую комнату, под которым может уместиться вся семья, котелок, висящий на цепях, решетку, кочергу, вертелы, ряд горшков, глиняные тазы на длинной полке. Рядом деревянные стулья с прямыми спинками, подлокотниками и выдвижными ящичками под сиденьями для avi (главы семьи) и его жены, metressa или padrina, и обыкновенные — для остальных членов семьи, начиная с bereu, наследника, старшего сына, и pubílla, старшей дочери, и табуреты для младших детей и работников. При рассаживании за столом соблюдался определенный порядок. Ни в одном полинезийском или африканском племени нет такой строгой иерархии, какая существовала в деревенской каталонской семье в Средние века и вплоть до XVII столетия. Это было натуральное хозяйство, оно само производило все, что потребляло, включая развлечения: так что llar — начало всего каталонского фольклора, музыки, песен, rondalles (рассказов и басен). Жизнь крестьянина определялась жестким циклом смены времен года и очень медленно изменяющимися ремеслами. Крестьянам незачем было меняться. Сама мысль о каких-либо переменах была им подозрительна. В XVII веке, когда Каталонию терроризировали разбойники, и, казалось, вся социальная структура рушится, фермерский дом стал еще более неприступной крепостью, чем был.

«Такие дома, — писал, ностальгируя, панегирист Х. Жибер, — были последними тлеющими очагами приговоренного к исчезновению образа жизни… символами утраченного — глубоких и чистых человеческих чувств. Такой дом — толстый ствол могучего семейного древа, суровый и патриархальный, в чьих ветвях могли застрять обрывки паутины вечности, потому что именно здесь формировались традиции, которые соблюдались как церковные обряды, добрые каталонские традиции, переходившие от отцов к сыновьям. Так что истоки души нашего народа следует искать в этих деревенских постройках».