Барселона под звуки смерти

Администратор, как ни странно, без проблем разобрал англо-русскую тарабарщину, вернул Нике паспорт и вежливо произнёс:

– Room number eight zero one, eighth floor. The elevator is over there⁴⁴, – он махнул рукой вправо.

Ника поморгала, пытаясь перевести услышанное. Какой этаж? Парень понял её замешательство: черканул на стикере «room 801, 8^th floor» и протянул Нике.

Лифт плавно доставил на восьмой этаж, и уже спустя несколько минут она стучала в комнату шефа.

– Войдите!

Роман Валентинович сидел на кожаном диване и разговаривал по телефону, водрузив ноги на журнальный столик и потягивая колу. Тёплую, не иначе. Он приглашающим жестом поманил Нику, а она не могла отвести взгляд от раскинувшейся за огромным панорамным окном картины.

– Какая красота!

Скинув сандалии, подошла ближе. Море тянулось к линии горизонта, в солнечных лучах переливались роскошные яхты. На невысокой подставке у окна стояли графин и стаканы, рядом лежала подзорная труба.

– Вот упырь! – ругался по телефону Роман Валентинович. – Я всегда догадывался о его гнилой натуре. И к кому он ушёл?

Ника взяла подзорную трубу, не удержавшись от искушения подсмотреть за чужой жизнью. Белоснежные суда покачивались на воде, флаги развевались на ветру: итальянские, греческие, французские. Ника разглядела даже русский, отчего испытала необъяснимую гордость. Захотелось отодвинуть створку, выйти на балкон и стать на шаг ближе к этому великолепию. Но шеф, похоже, намеренно затворил все окна: в комнате работал кондиционер. Прохладный воздух тянулся по плиточному полу, приятно щекоча ступни.

Шикарные апартаменты идеально подходили чёрно-икорному олигарху. Длинный стеклянный стол в центре гостиной наверняка стоил баснословных денег. Как и элегантные кожаные стулья, расставленные вокруг. Только одна эта комната превосходила размером временную квартиру Ники, несложно представить, какие хоромы скрывались за тремя закрытыми дверьми.

– Эти клоуны из «красной команды» меня уже достали!

Ника не сразу сообразила, что последняя реплика адресована ей.

– Вероника Семённа, присаживайтесь, посмотрите, там в пакете на столе… – телефон шефа завибрировал. – Слушаю!

Ника отложила подзорную трубу, подошла к столу, приоткрыла пакет и ахнула:

– Роман Валентинович, но зачем? Я бы сама…

В пакете лежала стопка свеженапечатанных листовок. Шеф прикрыл телефон рукой:

– Вероничка Семённа, милая, вам и так вчера досталось. Ромик подсказал, как найти ваш инстаграм и распе… Даже не думай! – рявкнул он в трубку. – Пусть катится к чёртовой матери! Ромик, я сказал… Нет! Хватит нести чушь… так, ладно, заканчивай панику. Позже обсудим.

Он сбросил звонок и хмуро посмотрел на Нику.

– Цивилизованная Европа, ёлки-палки! Женечка мне всё рассказала. Ничего ценного не пропало?

Так, значит, про кражу он уже знает. Они с Женьком регулярно созваниваются, что ли?

– Нет, – Ника покривила душой и добавила, похлопав по сумке: – Всё ценное у меня с собой.

– Вот и замечательно! Сегодня поработайте часиков до трёх, а потом езжайте в аэропорт, Ромик прилетает в четыре-тридцать. Говорит, на завтра у него назначено пять встреч! А сегодня вечером у нас свидание с управляющей «Сэфером».

Ника кивнула. Ей снова определили обязанности девочки на побегушках – встречать всяких «Ромиков» в аэропорту. Можно подумать, этот великовозрастный детина сам не доберётся!

Роман Валентинович встал с дивана, подошёл к подставке с графином и вопросительно поднял брови:

– Водички?

– Нет, спасибо.

Он хочет о чём-то ещё поговорить?

– Вероничка Семённа, милая… – шеф вдруг покачнулся, опёрся рукой о стол, графин и стаканы зазвенели.

Ника подскочила.

– Что с вами?

Роман Валентинович выставил ладонь, предупреждая её порыв броситься на помощь.

– Всё в порядке. Просто… оступился, – он постоял секунду, словно прислушиваясь к себе, а потом натянуто улыбнулся. – Так значит, вы боитесь на машине ездить?

– Я… – Ника запнулась. Как он узнал?

Шеф подошёл к столу, уселся рядом и внимательно посмотрел на неё:

– Я навёл справки и кое-что выяснил о вашем прошлом.

Ника отвела глаза, чувствуя, что от стыда готова провалиться сквозь все восемь этажей «Сэфера». Что дальше? Объяснит, что очень ей сочувствует, но не может положиться на человека с «дефектом»?

– Вероника Семённа, я искренне вам сочувствую…

Ника глянула на входную дверь. Может, уйти прямо сейчас? Это всяко лучше, чем уверять, что с серёжками (то есть, с одной серёжкой) она почти «нормальная», просить дать ей шанс, объяснять, как нужна эта работа и что двести командировочных евро (точнее, уже сто шестьдесят три) – это все её деньги. Последние пятьсот рублей оставила в эконом-парикмахерской, заплатив за стрижку, которую ненавидит.