Барселона под звуки смерти

В следующую секунду худшие опасения подтвердились. Зарядная станция была на месте. Пустая. Серёжку, по всей видимости, забрал тот, кто напал на Кирилла.

Глава 21. Улики и догадки

Ника проверила туалетный столик, посмотрела вокруг. Искать бесполезно. Тот, кто украл первую серёжку, вернулся за второй. Но зачем?! Это же не ювелирные изделия, не драгоценность, которую можно пустить на переплавку! Неужели одной мало, чтобы понять принцип работы?

Хотя какая разница? Какая теперь, к чёрту, разница? Серёжки нет, а жизнь мгновенно разделилась на три неравных отрезка: до, после и краткую передышку между. Тишина давила, высасывая из комнаты воздух, забирая яркие цвета. Ника опустилась на пол. Хотелось злиться, кричать, проклинать всё на свете, но в то же время не было сил на ярость. Тишина плавила эмоции, оставляя лишь пустоту.

Мостик в мир «нормальных» рухнул. Раньше, чем она ожидала. Раньше, чем успела подготовиться к краху. Что теперь? Собирать вещи и возвращаться домой? Или лучше покончить со всем разом? Как соблазнительно больше не думать, не чувствовать, не соприкасаться с этой пустотой.

Чья-то ладонь легла на спину. Ника вздрогнула, отстранилась. Кирилл взволнованно смотрел на неё.

– Я …дел… …ет …мок… и…

Ника следила за его губами, пытаясь угадать хоть слово. Куда там! Четвёртая степень тугоухости позволяла ловить лишь отдельные звуки.

– …бил …ня …жал, – продолжал Кирилл, указывая на макушку.

Под слипшимися волосами проглядывала неглубокая рана. Кровь не текла. Чем это его? Разбившейся картиной?

Он что-то объяснял, указывая на дверь ванной, наверное, оправдывался за то, что к ней вломился. Увидел грабителя, получил по башке. Потом, видимо, заволновался, цела ли Ника, и ринулся в ванную. Всё это было понятно без слов, а потому она прошептала единственное, что могло сейчас иметь смысл:

– Спасибо.

Кирилл сжал её ладонь, что-то бормоча, на этот раз так тихо, что Ника не услышала ни звука. Она посмотрела ему в глаза. Кирилл ждал ответа, но она не знала, что сказать, только цеплялась за его пальцы, будто это могло удержать в навсегда потерянном мире.

– Я… спасибо тебе за помощь. Но, пожалуйста, оставь меня одну.

Собственный язык производил бессвязные, бессмысленные звуки. Она даже не знала, правильно ли произносит слова.

– Нет!

Раз услышала, значит, Кирилл говорил очень громко, однако дальше звуки снова потонули в тишине.

– Я не слышу, – прошептала Ника.

Кирилл приподнял брови, по его губам она прочитала: «Что?»

«Я не слышу! Не слышу! Не слышу! – мысленно закричала Ника. – Пожалуйста, говори громче!»

Но губы отказывались произнести это вслух.

– Просто уйди! Пожалуйста, оставь меня! – от выступивших слёз комната поплыла перед глазами.

Кирилл отпустил её руку и помотал головой. Смотрел твёрдо, что-то объясняя, втолковывая. Всё ясно, и не подумает уходить.

– Пожалуйста, – прошептала Ника.

Как же он не понимает, что делает хуже! Невыносимо вылавливать звуки из тишины. Всё равно, что щёлкать выключателем, когда отрезали от электросети.

Она вскочила. Взяла сумочку, подхватила сандалии. Кирилл тоже поднялся, но Ника уже выбежала в коридор и босиком ринулась вниз по ступенькам.

– Ника!

Она не остановилась. Выскользнула из подъезда и побежала прочь. Тишина пугала, свет фар ослеплял, прохожие беззвучно говорили и смеялись – это выглядело неестественно, ненатурально, словно сцена из второсортного сериала. Но теперь это была её новая реальность. Оставалось научиться с этой реальностью жить.

Рамиро сидел, откинувшись в кресле, и пытался понять, что упускает. Ноутбук перекочевал на тумбочку вслед за с прочей офисной дребеденью, рядом пристроился кофейник, позаимствованный из общей кухни.

Фотографии с места преступления занимали пол стены, к столу были приклеены разноцветные стикеры: жёлтые – улики, голубые – информация об убитом, салатовые – люди, которых так или иначе коснулось это дело, розовые – возможные мотивы. Кубик белых стикеров лежал в стороне. Рамиро, как ни старался, не смог вписать туда ни одной строчки. Ноль подозреваемых, круглый, издевательский ноль.

Солнце уже давно спряталось за крышами Барселоны, верхний свет не горел. Чтобы щёлкнуть выключателем, пришлось бы встать, но Рамиро не хотел даже на секунду отвлекаться от мыслей. Настольной лампы вполне хватало. Кусочек за кусочком он выстраивал это дело, думал, анализировал, разглядывал фотографии и разноцветные листочки.

Как ни крути, всё строилось вокруг пропавшей серёжки. Рамиро не сомневался, что столкнулся с корпоративным шпионажем, в центре которого оказалась русская девчонка. Если бы не железное алиби, он уже давно написал бы имя Ловкиной на белом листочке. Слишком уж подозрительно она себя вела. Да и мотив имелся – убить, чтобы вернуть серёжку. Но нет, Ловкину из подозреваемых пришлось исключить: записи с камер видеонаблюдения из «Сэфера», доставленные два часа назад, доказывали, что во время убийства она из отеля не отлучалась.