Барселонская галерея

Чем дольше Олег жил в доме на Николиной горе, тем меньше отдавал себе отчет — а что его, собственно, тут держит? Во всяком случае, уж точно не пари с Дениской. Азарт давно пропал, и затея, выглядевшая в барселонском аэропорту такой забавной и остроумной, теперь казалась почти бредом. Возможный проигрыш не страшил. Олег почему-то был уверен, что у Дэна тоже ничего не выйдет. Конечно, когда они изредка созванивались, Денис гнул пальцы и утверждал, что у него все складывается идеально, но Олег, знавший его много лет, не верил.

Может, причина в Лисенке? Да, безусловно. С каждым днем Олег все сильнее привязывался к девочке и постоянно ловил себя на том, что думает о ней. Что-то она капризничала с утра, не заболела ли? Надо позвонить Даше, узнать, как там дела… Понравится ли в гимназии пластилиновая фигурка, которую Леська вчера лепила с таким старанием? Успеют ли они с Дашей в магазин до закрытия, чтобы купить девочке новую обувь, а то старая вдруг так резко стала мала? Если бы раньше Олегу кто-то сказал, что ребенок за один день может вырасти из обуви, он бы не поверил в это, счел бы преувеличением.

Ему нравилось представлять, какой будет Олеся, когда подрастет. Через год, с шести лет, она пойдет в школу… Как будет учиться? Станет примерной отличницей? Или будет лениться, отлынивать от неинтересных занятий, как это делал в свое время его друг Дениска? А что будет с ней дальше, когда Лисенок станет подростком? Наверняка превратится в потрясающую красотку, мечту всех мальчишек… Как бы уберечь ее от всех потрясений и разочарований…

Словом, Олеся и впрямь уже много значила для него, но, если уж быть честным с самим собой, дело было не только в ней. И уж тем более не в работе, хотя привычка всегда доводить начатое до конца была одним из самых важных принципов Олега Игнатенко. Все-таки, как ни трудно было с этим смириться, дело было в Светлане…

Нет, Олег не испытывал к этой женщине ничего похожего на те чувства, которые двадцать лет сопровождали его взаимоотношения с Олей. Ни головокружения робкой влюбленности, ни эйфории от неожиданной взаимности, ни страсти наслаждения физической близостью, длившейся, вопреки всем стереотипам, чуть ли не десять лет, ни нежности и ощущения, что на земле нет человека ближе и роднее, которыми эта страсть постепенно сменилась. То есть — он прекрасно отдавал себе в этом отчет — Олег не был влюблен в Светлану. Но в то же время какая-то странная сила влекла его к ней, и определить природу этой силы он не мог. В ней, скорее всего, не было яркой сексуальной подоплеки, хотя, что греха таить, как женщина Светлана ему нравилась. Но это было не главное. Олегу больше всего на свете хотелось ее понять, разгадать ее тайну, узнать, какова же Снежная королева на самом деле, без этой ледяной маски…

Однажды, в ночь с четверга на пятницу, ему приснился странный сон. Ему снилась маленькая Светлана. Она стояла на верхней ступеньке узкой винтовой лестницы. В накрахмаленном белом фартуке с нарядными белыми бантами. Девочка хотела спуститься вниз, но медлила, будто лестница казалась слишком крутой или ступени скользкими. И только когда он, стоящий на первом этаже, протянул в ее сторону руку, маленькая Света улыбнулась и побежала к нему, скользя ладошкой по ажурным перилам.

Вдруг, как это иногда случается, он осознал, что происходящее всего лишь сон. Более того, вспомнил, что спускаться во сне по лестнице — всегда к плохому. В вопросе толкования сновидений Олег был, что называется, невольным специалистом — бывшая жена была страстно на этом помешана и все двадцать лет их совместной жизни обсуждала с ним по утрам, что привиделось ей ночью и что бы это могло значить.

Олег хотел крикнуть девочке, чтобы она остановилась. Но та все шла и шла вниз, и уже приближалась к нему, довольная и счастливая. «А может, все и обойдется», — успел подумать Олег, перед тем как проснуться. А потом, уже наяву, долго лежал в постели и думал о том, что интересно было бы узнать о детстве женщины, с которой он уже столько времени живет под одной крышей…

Глава 11

Рублевская мать-одиночка

1969–2007 годы

В семидесятые годы минувшего столетия в Смоленске проживала семья Тереховых. Дружная, любящая и, увы, состояла из одних женщин — бабушки, мамы и двух дочек: Светланы и Людмилы. Жили, как все, не лучше и не хуже других. Бабушка-пенсионерка вела хозяйство и растила внучек, мама работала мастером на швейной фабрике, девочки прилежно учились. Света, старшая, была очень смышленой, старательной и послушной. И, как ни странно это звучит, очень несчастной.

Есть такое выражение: «Смотреть на жизнь сквозь розовые очки». Света Терехова с детства глядела на мир, и прежде всего на саму себя, если не через черные очки, то уж через серые точно. Ее неверие в свои достоинства, способности и возможное счастье было безгранично.