Барселонская галерея

Тогда, получая от мужа письма, наивная Катюша и предположить не могла, что рукопись существует не только в этих треугольниках, которые она бережно складывала в коробку из-под обуви листочек к листочку, главу к главе, ной в толстой клеенчатой тетради, которую Паша прихватил с собой из дома. Там он писал свою повесть целиком, с исправлениями, ремарками и рисунками на полях. А письма домой служили черновиком.

В октябре сорок третьего Катя перестала получать известия от мужа. Она пыталась убедить себя, что Паша всего лишь ранен, лежит в госпитале и скоро поправится. Но ее надежды не сбылись. Дождливым ноябрьским утром ей принесли казенную бумажку, сообщавшую, что Павел Терехов пал смертью храбрых.

Следующие шесть лет были полны скорби и борьбы за выживание. Оказалось, что победа, которую столько ждали и к которой так стремились, не означает окончания страданий. Люди возвращались, кто с фронта, кто из эвакуации, и видели, что их дома больше нет. И их улицы, и их родных, друзей и соседей. Самые умные понимали: больше нет их страны. Вернее, есть, но она совсем другая, и ей никогда не стать прежней. Их ждут голод, нищета, болезни, лишения. Абсурдные по своей сути суды и разбирательства с теми, кто попал в плен или еще как-то «не так» повел себя во время войны. И скорбь об ушедших, которая раньше не была так сильна — у кого-то из-за надежды, а у иных из-за предвкушения близкой победы над врагом. Все это расцвело пышным цветом, мучая людей, корежа судьбы.

Катя Терехова тоже лишилась своего жилья и многих вещей. Из эвакуации вернулась с единственным тощим узелком, в котором были в основном дочкины вещи. Быт налаживался тяжело. Катерина устроилась на завод, где работала в две смены, дочку отдала в круглосуточный детский сад. Жили в бараке, питались картошкой, хлебом да изредка вареной рыбой. Лишь в сорок девятом, когда дали комнату в коммуналке, стало немного легче. Новое жилище оказалось просторным — целых восемнадцать метров. Правда, заставить его было особо нечем. Зато у второклассницы Лидуши появился свой собственный маленький уголок, а новенькая швейная машинка, на которую Катя копила все эти годы, встала точнехонько в проем между окном и стеной. Красота. В общем, живи да радуйся. Катерина пошила новые занавески, сходила в парикмахерскую и подписалась на журнал «Юность». Если уж начинать новую жизнь, так на полную катушку.