Барсук выслеживает тигра

Конечно, здесь есть Наррапс, и на нем они с Сэмом смогут кататься по очереди. Но куда же они будут ездить? Он, Бадж, больше всего любит забираться в глубь леса, туда, где бывал только отец, находить скрытые родники или ущелья между скал, которых даже отец не видел. Доставит ли это удовольствие Сэму?

— Что же ты, сынок, уставился на меня, как змея на птичку?

— Нет, папа, ничего, я просто задумался.

— А ты бы лучше принес дров для матери, пока дождя нет.

Каждый день ждали дождя, но сильные дожди бывали редко. Отец говорил, что, видно, весь запас воды в тучах иссяк во время тех ливней, от которых разлилась река Гордон.

Вечера стояли светлые, чудесные, тишину нарушали только жуткие крики сов, да однажды донесся хриплый рык „тасманского дьявола“ — волка, охотившегося далеко среди холмов.

Каждый вечер после ужина Бадж ускользал из дому, чтобы поглядеть на луну, — ведь в доме Лоренни не было календаря, на котором он мог бы вычеркивать числа карандашом. Полная луна с каждым вечером убывала, таяла, как тает лед в ведре, и скоро стала выходить на небо так поздно, что Бадж ложился спать, не дождавшись ее.

И вот в один темный вечер, до восхода луны, когда Бадж уже спал, случилось нечто, омрачившее их жизнь.

Баджу снилось, что они с Сэмом ловят лягушек, у которых кожа вся в серебряных звездах. И вдруг лягушки взревели громоподобными голосами, и этот гром оказался голосом отца, который кричал через стену:

— Слышишь, сынок, где-то большое дерево свалилось! Хочешь, пойдем посмотрим.

Еще в полусне Бадж сунул ноги в башмаки, кое-как накинул одежду и вышел за отцом в прохладную ночь.

— А почему оно упало, когда нет ветра? — спросил он.

— Понять не могу! Быть может, те грозы, что бушевали с месяц назад, расшатали его корни. Но… в такую ночь! — Отец кивком головы указал на крупные звезды и всю мирную картину вокруг. — Фонарь нам, пожалуй, не потребуется — ведь у тебя глаза в темноте видят как у кошки. Пошли!

Широко шагая, отец пошел на юго-восток. Раз он приостановился, чтобы Бадж мог его догнать, и сказал:

— Оно упало где-то около того места, которое мы огородили для старушки Бауры.

— Ой, а вдруг оно повалило нашу загородку?

— Оно могло наделать еще больше бед, — хмуро отозвался отец.

Скоро они почуяли запах эвкалипта, а потом увидели на земле его ствол и яму на том месте, где он раньше стоял. Несколько деревьев поменьше были выворочены с корнями и свалились вместе с ним.

— Загородку он поломал, — сказал отец, когда они осмотрелись, — но, к счастью, упал так, что завалил пролом. Могло быть хуже.

Однако случилось самое худшее: от падения эвкалипта пострадала Баура. Он ее не задавил, но обрушился на сарай, где она стояла, и теперь она была зажата под огромным суком.

— Найдешь дорогу домой, сынок? Тогда беги принеси топор, — сказал отец решительно, тщетно попробовав сдвинуть с места верхушку эвкалипта, лежавшую на сарае. — Авось, пока ты сбегаешь, мне все-таки удастся сдвинуть хоть часть тяжести. Объясни маме, что случилось.

Уходя, Бадж слышал, как старая Баура жалобно мычала. По дороге он даже поплакал, думая о ней, и вовсе не стыдился этих слез. Бадж вспомнил, что ее последняя телка, которой был уже год, убежала и пропала в лесу, — отец решил, что ее там ужалила змея. Так что другой коровы у них уже не будет. Ох, нельзя, чтобы она умерла!

— Я так и знала! — вскрикнула Крошка мама, когда Бадж прибежал домой. — Я вдруг почувствовала, что дерево задавило нашу бедную Бауру, и собиралась идти туда.

Мать действительно была уже одета. Они взяли топор и еду, а по дороге набрали ведро воды из ручья.

У отца лицо было какое-то странное, оно казалось совсем белым в свете звезд. Он стоял на четвереньках, подпирая спиной большой сук упавшего эвкалипта, чтобы он не всей тяжестью давил на корову.

— Не надо, Дэйв! Это уж слишком! — крикнула Крошка мама.

— Вы обрубите… несколько сучьев… пока я буду удерживать его… — задыхаясь, с трудом выговорил отец.

Бадж уже представил себе, как он работает топором, но мать опередила его. Уступив ей топор, он пробовал помочь отцу, подлез под ветвь, чтобы принять и на себя часть тяжести, но вздрагивал и жмурился при каждом ударе топора, который, врезаясь в дерево, заставлял несчастную Бауру мычать еще жалобнее.

Потом топор взял отец. Баура скоро была освобождена и уже пыталась подняться. Ей помогли встать, но видно было, что ноги ее не держат.

— Может, ей попить хочется?

Бадж взял ведро с водой и сунул ей под морду, а отец с матерью поддержали Бауру. И все обрадовались, когда она не только напилась, но даже поела немного отрубей из мешка.

— Ну, папа, если она ест, значит, все в порядке, — сказал Бадж, когда корову осторожно уложили опять на землю.

— Посмотрим. Оставим ее здесь до утра. Конечно, доить не будем. И рано утром придем взглянуть, как она. А теперь нам всем надо соснуть.

— Раз молока не будет, чем же кормить Тикки? — сокрушался Бадж.