Бару Корморан, предательница

В толпе прыснули со смеху. Но Бару еще плохо знала Ордвинн и не могла отыскать точку опоры. Что может вызвать возмущение в Ордвинне? Что в рамках приличий, а что — вопреки им? Как много нового: и чужих обычаев, и косых взглядов… Ладно, хватит. Надо ровно дышать, сосредоточиться на этой женщине, затянутой в кожу, и собраться с силами.

— Княгиня, — заговорила она, решившись довериться собственной интуиции и впечатлить любопытствующих, — вы ведь замечательная наездница. Может, мне лучше поучиться у вас?

В толпе зашушукались. Княгиня криво улыбнулась и щелкнула пальцем но стенке своего бокала. Хотя она не снимала перчаток, стекло зазвенело, будто приветствуя Бару на свой лад.

— Тайн Ху, — представилась она. — Княгиня Вультъягская.

«Вультъяг…»

Подробностей об этом княжестве Бару не помнила, но, опознав стахечийское словечко, попробовала найти в нем знакомые корни. «Яг» — это что–то связанное с лесом. Значит, ее владения — далеко к северу. Ту майянские черты лица, ту майянское имя, стахечийский титул, острый язык — все говорило о том, что княгиня скорее враг Маскараду, чем друг. Вероятно, она по–волчьи выжидает, когда жертва ослабеет.

Слабость — обратить в силу. Выявить ее союзников…

— Рада знакомству, княгиня, — ответила Бару, шагнув вперед и, к восторгу и ужасу гостей, взяв княгиню Тайн Ху за подбородок. — Строение черепа говорит о ту майянской крови, но в вашем титуле присутствуют стахечийские корни. Как все символично — лесная владычица, запертая в городских стенах! Дичайшие парадоксы Ордвиниа сплелись в одной женщине. Думаю, я очень многому смогу научиться у вас, Тайн Ху. Может, взамен мне удастся взять вас с собой в Фалькрест и показать столичному высшему обществу великолепный экземпляр местной породы.

Толпа разом смолкла. Бару подумала о том, как выглядит со стороны в мертвенно–бледном платье, белой маске и длинных перчатках цвета вековечных снегов.

Тайн Ху усмехнулась из–под пальцев Бару.

— Вы и сами никогда не бывали в Фалькресте.

— Пока нет.

Тайн Ху склонила голову набок, прищурилась и приоткрыла рот, как будто собиралась что–то сказать, но промолчала. Бару почувствовала внезапное возбуждение от ее ненакрашенных губ, от жгучих темных глаз, от ее прерывистого дыхания. Видя в толпе черный шелк судейских мантий Маскарада, она поняла, на что намекала Тайн Ху. «Иноземка, — будут судачить они, — из страны, известной определенными преступлениями…»

— Аккуратнее, — вполголоса произнесла княгиня Вультъяг. — Правоблюститель всегда начеку, а ее Погреба никогда не бывают полны до отказа.

— Мы с правоблюстителем — коллеги.

Тайн Ху широко улыбнулась.

Квартет музыкантов встрепенулся и заиграл пьесу для гобоя и щипковой лютни. Отпустив подбородок Тайн Ху, Бару сделала шаг назад. Ее сердце стучало как бешеное.

— Губернатор Каттлсон! — воскликнула она, предпочтя отступление катастрофе в руках Тайн Ху. — У вас есть соперник в верховой езде!

Скандализированные гости дружно рассмеялись. Каттлсон, раскрасневшийся от выпитого, громогласно заревел что–то об охоте, а Бару увидела, что Зате Ява ухмылялась из–под черной полумаски, обменявшись взглядами с Тайн Ху, а пиратский князь Унузекоме молча кивает какому–то бородачу.

И в этот момент, наблюдая за толпой гостей (а точнее, за фракциями и партиями, которые собрались в бальном зале), Бару осенило.

Она мысленно повторила древнюю надпись, вырезанную на надвратном камне: «Ордвинн не подчинить».

Из всех возможных хитросплетений интуиция Бару безошибочно выбрала самый опасный сценарий.

Бару мгновенно оценила политические маневры и интриги, основанные на географии и истории Ордвинна. Она вспомнила речи Кердина Фарьера, зловещее приветствие Зате Явы и другие мелкие, но важные детали.

Бунт не просто назревал. Он бушевал прямо здесь, среди князей, в самом сердце правительства провинции. У нее не было ни доказательств, ни улик, ни плана действий. Но бунт уже начался.

* * *

Гости разместились за длинным дубовым столом, который ломился от оленины, уток, щедро политой маслом тыквенной каши, золотистых караваев хлеба и кнедликов с начинкой из телятины. Бару неуклюже ковыряла палочками в своей тарелке: с такими яствами ее желудку никогда не доводилось встречаться! Ела она совсем мало, извиняясь перед сидевшим справа губернатором Каттлсоном и правоблюстителем Зате Явой, которая расположилась напротив Бару.

— Потребуется не меньше недели, чтобы вкусовые и пищеварительные органы привыкли к незнакомым приправам. Это научный факт!

И мысли ее были заняты отнюдь нс едой. «Бару Корморан? Подозреваю, никто не желает оказаться тем смельчаком, который сообщит ей об этом», — сказала Зате Ява. О чем?

О чем–то, связанном с прежним счетоводом?

Когда подали десерт и губернатор Каттлсон взревел, требуя еще вина, она задала свой вопрос.

— Что?! — выпучив глаза, заорал Каттлсон, как будто он собирался перекричать воображаемую бурю. — Вам далее не доложили?