Бару Корморан, предательница

– Это – преступление перед законом и самой природой! – рявкнула Амината. – И ты должна была меня предупредить!

Швырнув Бару на мат, она покинула зал.

Бару попыталась собраться с мыслями.

«Вчера один купец заявил мне… Вернее, он сказал это моему капитану, а уж капитан сообщил мне», – повторяла она без конца слова Аминаты.

Наконец из Фалькреста прибыли результаты экзамена. Кердин Фарьер навестил ее в школе.

– Поздравляю, Бару, – произнес он. – Ты превзошла мои ожидания. Ты отправишься в Ордвинн и покажешь себя в должности имперского счетовода. Ты будешь выполнять свои обязанности в тех далеких непокорных краях. Возможно, позже тебя переведут в Фалькрест.

Бару моментально сообразила: вот оно, наказание за то, что она посмела пойти против его воли.

Кердин Фарьер положил руку ей па плечо.

– Не огорчайся. Ты взлетела очень высоко, учитывая твое происхождение.

Глава 3

Восемнадцатилетняя, алчущая… память об отце Сальме – старый шрам, который постоянно попадается на глаза. Такой Бару приготовилась покинуть Тараноке. «Имперский счетовод федеративной провинции Ордвинн»… Север. Земля волков. Буйный Ордвинн и его тринадцать вероломных князей. Испытание? Или изгнание? Может, Кердин Фарьер предал ее? Похоже, что так.

– Ты займешь высокое положение, – заявил он. – Угрожающе высокое для столь юной девицы. От тебя потребуются все твои умения, Бару.

Но ее не распределили в Фалькрест! И власть была не той, о которой она предупреждала мать в их нескончаемой словесной перепалке.

– Ты никогда ничего не изменишь, сидя в хижине со своим жалким копьем! – кричала Бару. – Они сильней тебя, а ты ничего не понимаешь! Отсюда, с Тараноке, с ними невозможно справиться!

– Тогда езжай, – презрительно бросала мать. – Вызнай их секреты – все до единого. Хоть заройся в них. Вернешься со стальной маской вместо лица!

В Ириадской гавани появился новенький корабль – корпус из таранокийского леса, крылья парусов – алого цвета военно-морского флота Империи. Служебное направление предписывало Бару отправляться на север именно на борту этого судна.

Они оба, дети Тараноке, срубленные и обработанные Маскарадом, покидали остров вместе.

Когда Бару шла в гавань с затупленным тренировочным мечом на поясе, она с удивлением обнаружила, что взирает на Тараноке имперским взглядом.

«Обильные леса. Рабочих рук – в достатке. База для флота, контролирующего юго-западный сектор Пепельного моря. Леса скормить судоверфям, расширить плантации, укротить равнинных, а земли использовать под выпас скота».

Похоже, будущее предопределено. Чиновники и корабелы Маскарада перероднятся с изрядно прореженными таранокийскими семьями, и это остановит занесенные из фалькрестских свинарников моровые поветрия, против которых у тараноки нет иммунитета. А цвет и облик будущих детей-тараноки будут определяться инкрастической евгеникой.

Не обойдется, конечно, без семей, цепляющихся за старые брачные и торговые обычаи, но отныне экономика острова принадлежит Маскараду. Торговля где-либо, кроме Ириада, утратила смысл.

Пока она прилежно училась за белыми школьными стенами, ее дом был завоеван. «Солдаты армии вторжения» – бумажные деньги, парусина и зараза из свинарников – одержали победу. А старыми распрями между гаванскими и равнинными победители воспользовались еще до того, как Бару доросла до понимания их сути.

А вдруг она, Бару, тоже завоевана?

Нет. Нет! Она будет играть по их правилам и раскроет их тайны. И мать Пиньон ошибается. Маска не заменит ей лица. Она вернется домой, вооруженная ответами на вопросы о власти, и найдет способ избавиться от гнета.

Она посмотрела на склоны Тараноке – там спал потухший вулкан, на который она лазала в детстве с подзорной трубой. Подняла руку в салюте, обещая: «После Фалькреста. Как только отыщу способ».

* * *

В Ириаде Бару произнесла и подписала присягу на верность Императору и еще одну – на верность Имперской Республике и множеству ее государственных органов. Затем она получила документы о гражданстве, скользкие от воска, защищающего от влаги. На бумагах значилось, что она, «Бару Корморан – социализированный федерат (класс 1)». Ниже стояла звездочка государственной службы и темнела печать технократа с прибавлением знака математика. Право на брак – по рассмотрении наследственности, подлежит повторному пересмотру после первого акта деторождения.

– Теперь можете отправляться в доки, – сказал конторщик.

Он был тараноки, младше Бару, однако его афалон оказался безупречным. Видимо, из сирот, воспитанных в школе службы милосердия. Один из целого поколения, оторванного от своего прошлого.

Сирота.

В горле Бару пересохло.

«Что-то моих не видно, – подумала она. – Слишком уж рассержены на меня. Я ведь им писала. А если я случайно написала им на афалоне, и они не сумели прочесть?»

Но в гавани она обнаружила мать Пиньон и отца Солита, одетых в шелковые юбки и рабочие рубахи – дань новой моде, не одобрявшей наготы. Она различила их в толпе прежде, чем они заметили ее.

Бару хватило времени, чтобы выпрямить спину и проморгаться.

Подлетев к родителям, она окликнула их:

– Мать! Отец!