Барышня-воровка

— Эти отличия бросаются вам в глаза, так как вы слишком хорошо знали друга. Алина ничего не заметит. Агафьев, правда… Но он только брат. Вот матери, они — да, умеют различать даже детей-близнецов. Скажите мне лучше вот что, Петр Алексеевич… Вы готовы выслушать и принять мой план?

— Готов.

— Тогда займемся репетицией.

* * *

К тому моменту, когда все было готово, небо успело потемнеть. Всю дорогу до поселка, где когда-то проживал отец Андрей, Соня оглядывалась назад, на Петра Алексеевича, и каждый раз по коже ее пробегали мурашки. У нее возникало ощущение, что отец Андрей действительно воскрес из мертвых.

— Ну как? Никто из дома не показывался? — спросила Соня у Цереберова первым делом. Тот поехал вперед, чтобы оценить обстановку перед грядущей операцией.

Майор отрицательно покачал головой.

— Замечательно. Петр Алексеевич, вы готовы?

Корпусов выбрался из машины.

— Да.

Увидев его, Цереберов присвистнул.

— Всех подряд в трюки с переодеванием посвящаешь? — усмехнувшись, спросил он. — Но выглядит впечатляюще…

— Я пойду, — сказал Петр Алексеевич.

Соня кивнула.

— Давайте, друзья, подождем и послушаем, — тихо сказала она.

Олег передал один наушник Соне, а другой надел сам. «Жучок» был прикреплен к рясе Корпусова.

Петр Алексеевич побрел к ограде, за которой располагались сад и дом покойного отца Андрея. Ветер раздувал полы одежды. Небо затянуло тучами, и на фоне сгустившегося сумрака «оживший отец Андрей» выглядел жутковато.

Петр Алексеевич достиг ограды и ткнул в кнопку домофона. Наушник передал женский голос из динамика:

— Кто там?

— Отец Андрей, дочь моя, — просто ответил Корпусов.

— Какой еще отец Андрей? — раздраженно откликнулась женщина.

— Выгляни в окошко, дочь моя, и посмотри.

— Ничего не понимаю! Что за дурацкие шутки!

— Я не шучу. Выгляни в окошко!

Затем все стихло. Несколько минут наушник передавал лишь тяжелое дыхание Петра Алексеевича. Потом ворота особняка открылись, и появился Василий Григорьевич Агафьев. Вид у него был воинственный. Однако, увидев Корпусова, он вскрикнул:

— Господи!

В окно машины Соня смогла наблюдать, как Василий Григорьевич трижды перекрестился.

— Здравствуй, брат мой, — молвил Корпусов, словно из могилы.

— Андрей, ты же умер! — дрожащим голосом проговорил Агафьев.

— На небесах меня признали, — отвечал Петр Алексеевич, — и в качестве исключительного случая позволили вернуться на некоторое время на землю. Досказать то, что не успел не по своей вине…

— Вы пришли забрать меня с собой? — испуганно задал вопрос Василий Григорьевич, почему-то перейдя на «вы».

— Я пришел, чтобы попытаться спасти ваши заблудшие души, обратить вас в веру Христову. Ибо видел я ворота геенны огненной и даже врагу не могу пожелать оказаться там после смерти…

— А спасение, оно возможно? — голос Василия Григорьевича сделался совсем бледным.

— Возможно, коли придет искреннее раскаяние, если обратитесь вовремя к спасителю нашему, Иисусу Христу.

— Я раскаиваюсь! Я так раскаиваюсь!

— Да коли исповедуешься в грехе тяжком предо мной честно, глядя мне в глаза, — продолжал Петр Алексеевич; роль отца Андрея он играл мастерски.

В этот миг, возможно, не понимая, почему Агафьев, вышедший на встречу с пришельцем, не возвращается, а оттого начав нервничать, из-за ограды выбежала Лиманова. Увидела Петра Алексеевича, остановилась и закричала.

— Успокойся, дочь моя, — как ни в чем не бывало обратился к ней Корпусов.

— Что тебе нужно? — завизжала Алина.

— Только исповедь и раскаяние помогут вам избежать геенны огненной, дети мои!

— Мне кажется, с этим лучше не шутить, — заявил Агафьев.

— Так вы готовы, дети мои? — властно осведомился Корпусов.

— Готовы, готовы! — поспешно отозвался Василий Григорьевич.

— Пусть каждый из вас назовет свои мирские имя, фамилию и отчество.

— Агафьев Василий Григорьевич, — дрожащим голосом произнес психиатр.

— Лиманова Алина Викторовна.

— А теперь, дети мои, исповедуйтесь в самых тяжких грехах, что беспокоят душу. Я имею в виду убийства…

— Это случайно вышло, — пролепетала Алина.

— Но как? Что могло случиться такого, что заставило вас посягнуть на святая святых, человеческую жизнь? Бог дает человеку жизнь, и лишь он имеет право ее отнять…

— Это любовь! — заявила Алина. — Честное слово, любовь!

— Разве любовь может стать причиной смерти, когда она есть сама жизнь?

И тут Алина вся обмякла, сдалась.

— Понимаете, — сказала она, — мы с Васей давно любили друг друга, но не могли жить достойно. А мы так мечтали пожениться и провести романтический медовый месяц где-нибудь на Канарах! И вот однажды мы прогуливались с Васей на проспекте и случайно встретили Толика. Потом Вася сказал мне, что тоже знает этого человека. Вместе с его братом они когда-то занимались золотоискательством. Однако он не хотел посвящать Васю в свои дела. И тут у меня в голове созрел план.

— Сатанинский план, дочь моя! — напомнил Петр Алексеевич.

— Да, и я раскаиваюсь!

— Продолжай!

— Я втерлась в доверие к Анатолию, тем более со школьной скамьи он меня любил. Как-то мы выпили, и я вынудила его проболтаться обо всех обстоятельствах дела. И тогда я подговорила Васю…