Баржа обречённых

Полицейский Джон торопливо сбросил с кормы трос, дернул рычаг, и буксир рванул вперед, обгоняя баржу.

– Остановись! – завопил Шак, почувствовав на шее сжимающуюся хватку. – Брось мне активатор, ты, выродок суррогатной стаи!

– Зачем он тебе?! – выкрикнул в мегафон капрал. – Метью говорил, что ты можешь управиться и без активатора! Давай, Шак, покажи им всем, какой ты могучий!

Буксир описал вокруг баржи круг и, выплюнув облако дыма, помчался в сторону берега.

– Веселого плавания, отбросы! – долетело последнее пожелание капрала Харриса, прерываемое квакающими приступами смеха. – Теперь водные грифы ваша родня! Не забывайте их кормить!

Перебежавший на корму в погоне за ускользающим сигналом Шак вдруг застыл, вцепившись в стальные дуги ошейника. Хрипя, он тщетно пытался их разогнуть, протиснув под них пальцы. На мощной шее вздулись вены, лицо налилось кровью, глаза выкатились в жуткой гримасе, глухо заскрипели обнажившиеся зубы, но все усилия оказались напрасны. Проигрывая в неравной борьбе, Шак рухнул на колени.

– Лич, Яхо… – выдохнул он из последних сил. – Быстрее….

– Да, да, сейчас! – засуетился Лич. – Ламар, Хали, Балу помогите ему! Потерпи, Шак, сейчас что-нибудь придумаем!

Но ошейник казался несокрушим. Он впился в шею стальной петлей, не поддаваясь ни на миллиметр. К тому же, его дуги были довольно скользкими и узкими, не позволяя ухватиться за него всем вместе. Взгляд Шака затуманился, по телу побежали первые конвульсии – он еще боролся, дергая застрявшие под ошейником пальцы, но рывки становились все слабее и слабее.

– Уберите руки! – вдруг осенило Лича.

Он вырвал оставшуюся от лееров трубу и попытался вдавить ее в шею, протиснув под впившуюся скобу. Из разодранной раны хлынула кровь, но металлический конец пролез, показавшись с другой стороны ошейника. Тогда Лич уперся трубой в подвернувшееся отверстие в палубе и, действуя словно рычагом, нажал изо всех сил. Вытянувшийся у ног Шак уже не подавал признаков жизни, но казалось, Лича это особенно не беспокоило.

– Давай еще трубу с другой стороны! – приказал он Яхо.

– Так мы его доконаем, – поднял веко Шаку Яхо. – Или голову оторвем.

– Заткнись! Кровь хлещет – значит, еще живой!

Протиснув вторую трубу, они надавили в разные стороны и неожиданно ошейник поддался. Щелкнул сломанной шестерней замок, и дуги вывернулись в обратные стороны, оставив на шее черную борозду.

Еще не веря в удачу, Яхо осторожно потянул удавку на себя, и она оказалась у него в руках.

– Чтоб я сдох! Так это мы и раньше могли такое сделать? Я мог сбросить ошейник еще на берегу?

– Не с твоей дряблой шеей проделывать подобные номера, – ответил Лич, похлопав распластавшегося в луже крови Шака по щекам. – Иногда мне кажется, что его потроха слеплены из силиконбетона.

Сняв с головы закрывавшую от солнца бадану, он прижал ее к ране, останавливая кровь.

– Чтобы убить этого борова, нужно что-то покрепче.

Вдруг, словно его услыхав, Шак шумно выдохнул и открыл глаза. Обхватив рывком Лича за затылок, он притянул его к себе и, глядя в переносицу, произнес по слогам:

– Это ты, Лич?

– Я, Шак! Твоя удавка…

– Что с ней?

– Это я придумал. Мы ее сломали…

– Ты же знаешь, что я бы справился и без тебя? – оборвал его Шак.

– Конечно, Шак! Я в этом уверен.

– Мне этот ошейник…

– …что нейлоновый пояс для домохозяек! Я всего лишь помог его смахнуть с твоей шеи.

– Хорошо. И не вздумай когда-нибудь мне об этом напомнить.

– Как скажешь, Шак. Ты всегда сам решал свои проблемы. Я знаю, что помощь тебе никогда не была нужна. Ты всегда считал ее оскорблением.

– Ты хорошо усвоил мои прошлые уроки – не унижай себя просьбами, и они тебе никогда не понадобятся. А теперь дай руку, чтобы я мог встать.

Все еще нетвердо покачиваясь и придерживаясь за плечо Лича, Шак поднялся и окинул взглядом вытянувшихся вдоль бортов и не сводящих с него глаз остальных отчужденных. Потрогав на шее рваную кровоточащую рану, он недовольно заметил:

– Ты меня здорово попортил.

– Надеюсь, ты не в обиде?

– Забудь. Еще один шрам на моей толстой шкуре – мне не привыкать. Я не успел познакомиться с твоим стадом. Полагаю, здесь достойная публика?

– Да где там! Половина. Остальные – шваль перекатная. Городские сопливые хлюпики.

– Такие нам тоже понадобятся. До берега не добраться, так что назад дороги нет – баржу уже подхватило течение.

– Это точно. Земля давно исчезла с глаз.

– Вот и выбрось ее из головы. Вспомни, как мы отсиживались в шахте, когда нас обложили горные карабинеры. Уцелеть можно везде. Главное – знать, как. Может, не врут и еще осталась суша кроме нашей. Хотелось бы верить. Да уж ладно – выиграем время, а там будет видно. Были бы мозги, а решить можно любую проблему. Но по очереди!

– Я тебя понимаю. Тогда, в катакомбах, ты поделил всех нас на тех, кто должен был выжить, и тех, кто обеспечит им это выживание. Хилый беспомощный мусор рыл подкоп и был нам жратвой.

Шак вытер окровавленные руки о рубашку Лича, и, оскалившись, заметил:

– Все верно. Ты ничего не забыл. А теперь переведи своих за мою спину, чтобы я мог посмотреть на тех, что останутся.