Баржа обречённых

– Не вставай. Положи мне руку на плечо и ползи рядом, – шепнул он на ухо. – Считай, что до рассвета ты дожил. Лич со своими выродками скоро уснут. А вот дальше я тебе не обещаю. У меня хороший слух – со стороны дамбы я слышал гудок буксира. Это верный признак того, что завтра притащат нашу баржу. Вот тогда и решишь, стоит нас благодарить, или лучше бы мы оставили тебя в карьере.

Глава вторая Баржа

Баржа появилась из-за мыса одновременно с пылившим на горизонте вездеходом. Полицейские сопровождения спешили, чтобы успеть к ее прибытию и гнали наперегонки с буксиром. Крохотный кораблик, словно муравей гусеницу, волок вдоль берега полузатопленное ржавое чудовище, во много раз больше его самого. Пятидесятиметровый монстр скрипел, поднимая буруны волн за натянутым в струну тросом. Оставляя на воде радужные потеки мазута, баржа, казалось, сопротивлялась вынужденному движению, присев на низкую корму с крохотной надстройкой рубки. Ее низкие борта заливало, окатывая поднявшимися мутными потоками непомерно широкую палубу, заставленную ржавыми контейнерами и бочками. Выбитые иллюминаторы чернели вдоль стальных боков, словно вычерченным под линейку строгим рядом отверстий. В развороченном когда-то неудачной швартовкой носу, выше ватерлинии, зияла огромная дыра с острыми рваными краями. От натянутых лееров остались лишь погнутые штыри, да кое-где свисали обрывки тросов. Ржавевшая на приколе баржа, словно жалуясь на ветхое состояние, протяжно стонала, оглашая побережье надсадным скрипом расшатанных болтов и сварных швов. Ей бы так и сгнить тихо и безмятежно, наполовину высунувшись на сушу, но по чужому капризу она вынуждена мчаться за полицейским буксиром, и от этого, противясь, гудело все ее нутро.

Полицейские торопились, чтобы успеть сделать свое дело до того, как солнце поднимется в палящий зенит, и маленький буксир нещадно дымил, выбрасывая из трубы снопы искр. Разбуженные его громким гудком поднялись арестанты у транслятора. За ними, из тени камней, потянулись приятели Лича. Не проронив ни звука и не отрывая взгляд, все смотрели на приближающуюся к берегу посудину.

Буксир сделал резкий маневр, развернувшись кормой, и баржа плавно заскрипела по песку, подставив для посадки борт. Полицейский перебросил на ее палубу веревочный трап и взял в руки громоздкий мегафон.

– Внимание, отчужденные! – выкрикнул он в овальный раструб. – Я капрал Харрис! И я буду тем черным ангелом, который отправит вас в последний путь! – капрал хрюкнул, довольный собственной шуткой, и, свесившись через борт буксира, ткнул пальцем в антенну транслятора. – Сейчас мы его заглушим! Дальше ваши ошейники будут запитаны от станции, что находится у нас в рубке. А теперь слушайте меня и зарубите у себя на носу – вы дерьмо, на которое мне наплевать! Вас уже нет! Вас уже выбросили, и потому ваши паршивые жизни не стоят даже размагниченного крэда в мусорном утилизаторе. И если я увижу хоть один косой взгляд в мою сторону или кому-то из этого стада вздумается раскрыть рот и вякнуть что-нибудь на меня или мою команду – это будет последнее, что воспроизвел его поганый язык. Я, не раздумывая, выключу рубильник, если до какого-то тугодума не дошли мои слова! Жаль, что остальные не смогут его отблагодарить, потому что, задыхаясь, будут корчиться в судорогах вместе с ним за компанию. Я понятно выразился?!

Никто не проронил ни слова, и капрал довольно кивнул:

– Вижу, что в этой партии идиотов нет.

Затем капрал Харрис указал на веревочный трап:

– А теперь выстроились в колонну, и по одному на баржу!

Гай стал в затылок к Тобиасу и, тронув его за плечо, шепнул:

– Когда с нас снимут ошейники?

– Точно не знаю… хотя уверен, что не сейчас. Но если ты вздумал сбежать, то даже не мечтай.

– Почему? – не стал скрывать своих надежд Гай. – На палубе всего четверо полицейских. Мы могли бы попытаться разбежаться кто куда, когда с нас снимут удавки.

– Какой ты прыткий. Во-первых, их не четверо, а пятеро. Пятый сейчас держит руку на рубильнике. Я видел инструкцию для полиции побережья – капрал не блефует. При малейшем сомнении он нас всех убьет. А ошейники, вероятней всего, с нас снимут, когда мы будем за мысом, где проходит течение. Еще я слышал, что были отчаянные, которые пытались доплыть до берега вплавь. Их всех унесло в океан. Так что прими свою участь покорно, и оставь веру в чудеса. Будь как и я – фаталистом – мы все обречены, и ничего с этим не поделать.

Гай с трудом протолкнул застрявший в горле ком. Не хотелось верить, что вот так вот запросто и обыденно может закончиться жизнь. Она у него одна, и она бесценна. И расстаться с нею на какой-то ржавой барже….

Неожиданно он отчетливо почувствовал взгляд в затылок. Взгляд был настолько осязаем, что Гай был готов поклясться – его будто дернули сзади за волосы. Резко обернувшись, он увидел Крэка, стоявшего за ним всего через два арестанта. Его черное лицо удивленно вытянулось, затем он сверкнул белками глаз и провел пальцем по горлу.