Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа

Он провалился в обморок, а очнулся от дребезжащего гула. Звуковая галлюцинация была какая-то странная, она превышала допустимые децибелы. Грохот нарастал, ощущался физически. Задрожал настил с матрасами, вибрация передавалась телу. Резко подул ветер, превращаясь в ураганный. Взвился, словно парус, брезентовый тент, затрепетал, забился. Надломилась одна из ножек, держащих навес, со звоном покатилась по палубе. Брезент прибило к рубке. Повалилась вторая штанга, хорошо, что никому не причинила вреда. Ураганный воздух закручивался кольцами. Над баржей зависло тяжелое серо-зеленое брюхо. Оно покачивалось, испускало адский грохот, а работающие лопасти создавали мощную ударную волну.

Сознание почти не работало, Ахмет равнодушно смотрел на летучего монстра. Он не чувствовал ни радости, ни страха. Ураган отлично освежал, лопасти винта служили замечательным вентилятором – это было единственным, о чем он подумал.

Железный аппарат болтался в воздухе примерно полминуты, потом немного сместился, показалась кабина, а в ней – две головы, едва заметные. Сумерки сгущались, да и зрение подводило, картинка получалась размытой. Только общее представление, без подробностей. Машина повисела еще секунд пятнадцать, потом поворотилась в воздухе, показав громоздкий хвост и пропеллер-стабилизатор. Она еще раз качнулась и неторопливо поплыла на север. Дребезжание стихало, захлебнулся ураган. Брезентовое полотнище сползло с рубки и осталось валяться комком.

Вибрации уже не ощущались. Все вернулось на круги своя, за исключением того, что над головой теперь не было брезента, а распахнулось темнеющее небо. На нем загорались звезды.

«Вот паршивец, – подумал Ахмет. – А кто брезент на место повесит?»

Парни заворочались, как-то недовольно закряхтели.

– Мужики, вы тоже это видели? – прошептал Ахмет.

– Я что-то видел, – отозвался Федорчук, – но черт меня побери…

– Меня трясло как припадочного, – пожаловался Серега. – Гром небесный, не иначе.

– Этот гром небесный называется вертолет, – пояснил всезнающий Полонский. – Любопытные какие-то прилетали, повисели и смылись, а мы остались.

– Слава богу, – прошептал Ахмет. – Значит, с мозгами все в порядке. Не могло же нас вот так, всех вместе… У кого хорошее зрение? Чей это был вертолет?

– Не наш, – откликнулся Серега. – Вроде пятиконечная звезда у него была на корпусе, но не наша, в круге. Мужики, какая разница, он ведь все равно улетел!

– И что же получается? – вздохнул Филипп. – Умираем дальше?

– Никаких «умираем», – проворчал Ахмет. – К утру все должны быть живыми как огурчики. Но на всякий случай, мужики… – Тут он выдавил из себя то, что не хотел говорить больше всего на свете: – Давайте простимся, что ли.

Наступило утро 6 марта. Солнце еще всходило, не успело разогреть и раскалить палубу, но уже стреляло резкими лучами, раздражая слизистую оболочку глаз. Четыре скелета, обтянутые кожей, в последней стадии истощения, валялись на палубе. Вот вздрогнул один, распахнул глаза, заполненные желтоватой слизью. В туманных блюдцах мелькнуло недоумение. Не ожидал он очнуться на этом свете, покосился вбок и пихнул товарища, лежащего рядом. Тот застонал, натянулась на скулах синяя кожа. Бедняга сипло закашлялся, испачкал бурой слизью бороду. Заворочался третий, вздрогнул так, словно через его тело прошел неслабый разряд. Он распахнул глаза и недоверчиво вылупился на лазоревое небо.

Глухо, словно из могилы, засмеялся четвертый и сказал:

– Невероятно, чуваки, мы еще здесь.

– Зря прощались, – прошептал Филипп. – Снова придется любоваться вашими хорошенькими личиками. Но это не затянется. Вымираем, черт возьми, как динозавры в мезозойскую эру. – Он начал фальшиво напевать: – И на Тихом океане свой закончили поход.

– Парни, у нас еще осталось пол-литра воды, – прошепелявил Ахмет. – Может, повременим убиваться и звать старуху с косой? Нужно только сползти вниз.

– Уже не хочется, – равнодушно вымолвил Федорчук. – Извиняй, сержант, ничего не хочется. Быстрее бы уж…

– Он прав, Ахмет, – пробормотал Полонский. – В жизни, как и под дождем, наступает момент, когда уже просто до лампочки. Давай посмотрим правде в глаза, не возражаешь? Мы оттягивали этот день как могли. Но мы же не всесильны, верно?

По барабанным перепонкам снова ударил трескучий гул. Словно слепень вился вокруг уха. Треск нарастал, играл на нервах, становился зверски неприятным. Рев стал пронзительным, словно на корме включили лесопилку, и давешняя туша на бреющем полете прошла над палубой! Она зависла над правым бортом, покачалась как маятник и подалась обратно. При свете дня машина не казалась такой огромной, метров двенадцать в длину. Обычный армейский вертолет «Ирокез», многоцелевая машина фирмы Bell Helicopter Textron, производство которых наладили в пятьдесят шестом году.

Вертолет на малой высоте сделал круг над дрейфующей баржей, отвалился набок и исчез за левым бортом. Глаза у солдат болели, открывались лишь частично, обзор был сильно усечен. Треск затухал.

– Поднимаемся, пацаны, – прошептал Ахмет. – Вертолет не случайно вернулся.