Басад

Теперь о том, почему я прозвал Ора “Заправским Ученым”. Этот эпизод произошел как-то под конец дня, когда суета уже улеглась, труженики науки стряхнули послеобеденный анабиоз, отделались от будничных хлопот, и их помыслы воспаряют ввысь – прочь от досужих дум к чертогам цитадели истинных знаний и мудрости.

Итак, Ор обрабатывает результаты. Точнее, он их уже обработал, вывел на график и теперь силится узреть в нем искру некой высокой истины. Растянет одну ось координат, посмотрит так и эдак, сожмет другую, пристально вглядывается. Потом первую сожмет, вторую растянет.

Я исподтишка наблюдаю. В основном за Ором и его мимикой, на графике интересного мало – наклонная прямая ожидаемых теоретических значений и точки замеров. Но эти точки, при всем желании и моем дружеском расположении к Ору, крайне смутно напоминают искомую наклонную. Общая тенденция результатов больше смахивает на умеренный белый шум вокруг постоянного значения.

Помните рассуждение об абсурдности системы “статьи-гранты – гранты-статьи”? Вот и Ор придерживается мнения, что это нелепо и неэффективно. Но вопреки и наперекор он толкает меня локтем и предельно серьезно спрашивает:

– Скажи мне как ученый, что мы видим на этом графике? – очередной щелчок мышки деформирует изображение в вертикальном направлении. Ничего существенно не меняется. – Есть ли тут зародыш чего-то значительного? Есть ли проявление явления?

– Эм… – расстраивать его не хочется, но и лукавить тоже. – Прости, вижу ли я физическое явление? Или предлог для второй статьи в твою диссертацию?

Он криво усмехается. Заправского Ученого так просто за живое не задеть, и я продолжаю:

– Тогда – да, еще как! Я, как ученый, ответственно заявляю: тут не то что зародыш, тут прям… грозди статей рвутся на свет из каждой точки! Главное, налепи цвета поярче и какую-нибудь объемную штуковину с драматической перспективой… скажем, столбчатую гистограмму или такую, как ее… радиальную сеточную диаграмму забабахай, чтоб все прям ошалели. И это… не миндальничай – попестрее да посочнее.

Ор несколько минут с досадой разглядывает график, потом звонит будильник, он быстро сохраняет пару вариантов чуть по-разному деформированных результатов и переходит к следующему делу. У него все строго по часам. На все стоят таймеры и напоминалки. Без педантичного фанатизма, но четко и продумано. Ни одна минута не пропадает зря. Работать в обществе такого собранного и уравновешенного человека – редкое удовольствие.

Самый нормальный из нас – Телохранитель премьер-министра. Он родился и вырос в кибУце9. Выходцам из кибуцев – этих архаичных инкубаторов социалистической утопии – свойственна детская беспечность и безответственность, забавно сочетающаяся с налетом горделивого ощущения, что они и есть новая соль Земли Обетованной. По сути, изначально кибуц был дальним родственником советского колхоза. А сегодня там уже особо не перетруждаются и, пользуясь былой славой дедов и прадедов – сионистских поднимателей целины, давным-давно живут припеваючи за счет государственных субсидий.

Сходство колхоза с кибуцем весьма условно. Будто один из родственников так и остался в глуши какого-нибудь Мухосранска, а второй укатил кружным маршрутом в Швейцарию, но, заплутав, увяз на полпути в наших песках, отогрелся, остепенился и с годами превратился в цивильную и благоустроенную акционерную ферму. Хоть и с некоторыми, свойственными коммуне, перегибами.

Телохранитель премьер-министра – не типичный кибуцник. Он не обладает пышным букетом кичливого инфантилизма, и действительно после армии был телохранителем, и действительно премьер-министра10. А теперь он заканчивает магистратуру. Телохранитель, как и подобает, железобетонно невозмутим, собран и немногословен. Однако стоит сойтись с ним поближе, и из-за сурового фасада проступает остроумная и легкая натура. Вместе с тем он отличается широким кругозором и гибким подвижным умом. Но для нашего научного руководителя у него припасен цепкий профессиональный взгляд, и я подозреваю, что профессор Басад его побаивается. Во всяком случае, к Телохранителю Шмуэль никогда не обращается первым.

Необходимо дать небольшое пояснение, места которому все никак не находилось. У нас, по примеру США и Канады, существуют три уровня высшего образования: бакалавриат, мастерат, аналогичный российской магистратуре, и докторат. Докторат – это высшая степень, полное название Doctor of Philosophy (Ph.D. – от латинского philosophiae doctor), то есть доктор философии. Скажем, доктор философии по физике или доктор философии по философии. Тут можно бы, как я люблю, развести целую философию по поводу того, что у нас доктор в любой области – он доктор философии. Но мы так поступать не станем, а вместо этого договоримся о терминах.