Башни из камня

— Весь мир постоянно нарушает законы природы. Все катаклизмы — это как раз результат отхода от природы, морального упадка. А сегодня все к тому идет, — размышлял он. — Вы только посмотрите, Европа собирается легализовать браки педерастов. Это конец, абсолютное дно, полная деградация. Все великие империи гибли, когда человечество отворачивалось от законов природы и морали. Римская империя — последние семь цезарей были гомосексуалистами, негодяями. И все понесли за это наказание. То же самое — Византия, Османская империя — все они пали, как только стали нарушать нормы морали. Сто тысяч раз Землю заливала вода, а океаны пересыхали и становились пустынями. Так будет и теперь.

Советники умоляли его сдерживать ораторский запал, больше следить за тем, что он говорит. Он, например, обещал чеченцам, что пригласит на Кавказ американских нефтяников, и у горцев скоро появятся золотые краны в ванных, а из них будет течь верблюжье молоко. Собирался построить гигантский трубопровод, который доставлял бы на продажу в пустынную Аравию кристальную, ледяную воду с кавказских гор. И все время подстрекал другие кавказские народы на бунт против России. Предлагал ингушам, осетинам, черкесам создание Горной Республики, включающей весь Кавказ, от Черного моря до Каспийского. «Теперь или никогда. Вместе мы сможем», искушал он соседей. Он уже рассорился с Россией, ему терять было нечего. А им — наоборот. Они сдвигали на лоб бараньи папахи и в задумчивости чесали затылки. Было о чем поразмыслить. С одной стороны жалко упускать случай. Москва слаба и слишком занята своими проблемами, может, и вышло бы что. А с другой — пойди-ка, попробуй задираться с Россией!

Он обещал сделать Чечню мусульманской республикой, живущей по законам Божьим. С тех пор, как он стал президентом, пятница, а не воскресенье как раньше, была в Чечне выходным днем. О внезапной набожности президента ходили даже анекдоты.

— Мы самые примерные мусульмане в мире, — говорит на одном из митингов восторженный Дудаев. — Мы такие набожные, что молимся три раза в день.

— Нет, Джохар, не три, а пять, — тихо подсказывает вице-президент Зелимхан Яндарбиев, устыдившись, что его шеф, хоть присягу давал на Коране, понятия не имеет, что по мусульманским обрядам верные молятся пять раз в день.

— А кому нравиться, тот молится и пять раз в день. Такая у нас свобода, — выкрикивает ничуть не обескураженный Дудаев.

Дудаев живет в сказочном мире, причитали чеченские противники президента. Но жизнь в Чечне все меньше напоминает сказку. Скорее уж, разбойничьи рассказы. Хоть российские солдаты давно уехали домой, по улицам Грозного продолжали расхаживать усатые боевики, обвешанные автоматами, гранатами и портупеями. По ночам гремели выстрелы. Иначе и быть не могло, если одним из первых президентских указов Дудаев дал чеченцам право на ношение оружия. Сам раздавал автоматы, призывая людей на штурм парламента.

Никого уже в Чечне не удивлял вид мужчины с автоматом на плече или пистолетом за поясом. У нас мужчины носят не только брюки, но и автоматы, говаривали чеченцы.

Люди ходили с оружием на работу (если, конечно, она у них была), на вечерние прогулки, на дискотеки. Покажи мне свое оружие, и я скажу, кто ты. Новый автомат Калашникова стоит дорого, а значит, его владелец относится к людям зажиточным. А вот уж наверняка богачом был кто-то, кто имел Кольт или Томсон, или особенно модный Стечкин. Человек без автомата мог быть только бедняком или пацифистом. Так или иначе, уважения не заслуживал.

Больше всего вооруженных мужчин можно было встретить на площади перед домом правительства. Первый кордон состоял из гвардейцев и полицейских. На каждом этаже правительственного здания были посты. Неразговорчивые мужчины в костюмах проверяли документы, расспрашивали, что и как, звонили, куда надо, или просто спали. С пистолетом за поясом приходили на работу министры. С пистолетом не расставался и сам Дудаев.

Он раздал чеченцам оружие, потому что ждал войны с Россией.

— Россияне ударят в самый неожиданный момент. Мы должны быть бдительны, сплочены, готовы, — часто повторял Дудаев.

— Будь бдительным! Враг не спит! Война не кончилась! Пусть люди не жалуются, что в магазинах пусто, что все дорого, везде нищета. Пусть не жалуются, что он руководит страной, как воинской частью, пусть не расспрашивают о цене, которую им придется заплатить за свободу. Кто не с нами, тот против нас! Да здравствует революция!

— Мое дело правое, и я готов за него погибнуть, — повторял Дудаев.

Видно, не читал он Оскара Уайльда, написавшего, что не каждое дело свято только потому, что кто-то готов за него умереть. Не знал, наверное, и Вольтера, но, похоже, мог бы согласиться с его максимой о человеке свободном, который идет на небо той дорогой, какая ему нравится.

* * *

С этими чеченцами всегда были одни проблемы.