Башни Полуночи

Он уже рассказывал ей о своей встрече с Илайясом. Она знала многое о Перрине, то, что он никогда никому не говорил , что он никогда не говорил даже Илайясу. Она знала о волке. Она знала, что он опасался потерять себя.

Но она не знала, что он ощущал во время боя. Она не знала, на что были похожи эти чувства- убить этих Белоплащников, вкусить их крови - толи в его собственных устах, толи через связь с волками. Она не знала, что такое быть пожираемым гневом, страхом и отчаянием, когда она была пленена. Именно эти вещи он теперь сбивчиво объяснял.

Он рассказал ей о безумии, в которое впал, когда искал ее в волчьем сне. Он говорил о Ноаме и о том, что, как он опасался, может случиться и с ним. И как это связано с его поведением в битве.

Фейл слушала, сидя тихо на вершине холма, обняв свои ноги, освещенная свечами. Она пахла подавленностью. Возможно, он должен был о чем-то и умолчать. Ни одна женщина не хотела бы знать, каким зверем становился ее муж , когда убивал, не так ли? Но сейчас он хотел выговориться, освободиться от секретов. Он устал от них.

Каждое сказанное слово все более его расслабляло. Словам удавалось то, что еда - какой бы аппетитной она ни была - не смогла сделать. Поведав ей о своей борьбе, он чувствовал, как пропадает часть его бремени.

Он закончил, раасказом о Прыгуне. Он не был уверен, почему придерживал историю волка до конца; Прыгун был замешан во многих событиях, которые Перрин уже рассказал - Белоплащники, волчий сон. Но он чувствовал что будет правильно придержать Прыгуна до конца рассказа, и так и сделал.

Закончив, он уставился на пламя одной из свечей. Две из них погасли, предоставив прочим мерцать. Для его глаз это был не тусклый свет. Он с трудом вспоминал, что это были за дни, когда его чувства были слабы, как у обычного человека.

Фейл прижалась к нему, поднырнув ему под руку. "Спасибо" сказала она.

Он глубоко выдохнул, откинувшись на пень стоящий позади, чувствуя ее тепло.

"Я хочу рассказать о Майдене," сказала она.

"Ты не обязана," ответил он. "Только поэтому я..."

"Тихо. Я молчала, пока ты говорил. Теперь моя очередь."

"Ладно."

Рассказ о событиях в Майдене должен был бы взволновать его. Он лежал, прислонившись спиной к пню, пока его жена говорила о пленении и побоях. Небо потрескивало от напряжения, сам Узор был под угрозой распада, но все же было такое странное чувство расслабленности, какое он еще не испытывал.

События в том городе были важны для нее, возможно даже пошли на пользу. Хотя он был возмущен, слушая, как Севанна связала Фэйли и оставила обнаженной на ночь. Когда-нибудь он выследит эту женщину.

Но не сегодня. Сейчас его жена рядом с ним и ее сильный голос успокаивал. Он должен понять, как она спланировала ее собственный побег. Фактически, слушая об ее тщательных приготовлениях, он начинал чувствовать себя дураком. Она беспокоилась, что бы он не пошел на верную смерть, пытаясь освободить ее (хоть она не говорила об этом прямо, он мог догадаться). Как же хорошо она знала его.

Фэйли упустила некоторые вещи. Он не возражал. Фейли походила бы на загнанное и запертое в клетке животное без ее тайн. Хотя он получил хороший намек на то, что она скрывала. Это было что-то связанное с тем Безродным, который захватил ее, что-то насчет планов Фэйли обмануть его и его друзей ради ее спасения. Возможно, она чувствовала нежность к нему, и не хотела, чтобы Перрин сожалел о его убийстве. Это не было необходимо. Те Безродные были с Шайдо, и они напали и убили людей, бывших под защитой Перрина. Никакой акт доброты не искупил бы это. Они заслужили свою смерть.

Это дало ему паузу. Белоплащники похоже говорили о нем похожие вещи. Но Белоплащники напали первыми.

Она закончила. Теперь было поздно, и Перрин потянулся к связке, которую слуги Фэйли подняли, вытаскивая одеяло.

"Хорошо?" спросила Фэйли, когда он вернулся назад, обнимая ее снова.

"Я удивлен, что ты не дала мне взбучку за то, что я пронесся как дикий бык и растоптал все твои планы."

Это наполнило её запах удовлетворением. Эта эмоция была не той, которую он ожидал, но он уже очень давно перестал пытаться понять ход женских мыслей.

"Я хотела поднять этот вопрос сегодня вечером," сказала Фэйли, "так, чтобы мы могли нормально поспорить и хорошенько помириться."

"Почему ты не сделала это?"

"Я решила, что эта ночь должна пройти, как в Двуречье."

"И ты думаешь, что муж с женой в Двуречье не ссорятся?" спросил он, удивленный.

"Ну, возможно они это делают. Но ты, муж, всегда кажешся недовольным, когда мы кричим. Я очень рада, что ты начал держаться как подобает. Но я просила слишком много от тебя, приспосабливая к своим обычаям. Я думаю, что сегодня вечером попытаюсь приспособиться к твоим."

Это были слова, которые он никогда не ожидал услышать от Фэйли. Казалось, что это самое личное из всего, чем она делилась с ним. Смущаясь, он почувствовал слезы на глазах, и прижал ее к себе.

"Теперь", сказала она, "заметь, что я не послушная овечка"

"Я никогда не подумал бы так," сказал он. "Никогда".

Она запахла удовлетворением.