Башня Драконьей Кости

То есть это магам оставалось делать. Я, вообще, люблю все новое, но их "совет" мне за одно заседание до чертиков наскучил. Если в прошлом, Совете Латакии, мы хоть делом занимались, то тут люди просто чесали языками, и собравший всю эту говорильню Жан-Але, наверно, и сам был не рад своей идее. Но отступать ему уже было поздно, пот и приходилось хоть как-то пытаться направить деятельность аршаинов в конструктивное русло.

Это все мне Ахим объяснил. Он пришел в нашу с Гобом комнату, и сказал:

- Ты не обижайся на Жана-Але, он уже стар, а решил такую ношу на свои плечи взвалить. Мы ему помогаем, чем можем, но я и сам не верю, что эту толпу можно превратить в реальную силу. Я ведь потому когда-то и ушел от остальных магов, организовав свою школу, что они все слишком закостенели. Они, хорошие в принципе люди, не видят ничего, дальше своего носа, и сколько мы не пытаемся с Жаном-Але раскрыть им глаза… Пока без толку.

Ахим много чего говорил. Он рассказал, как к нему прилетел араршаин, вынудивший Растерзала покинуть свое добровольное затворничество в стенах школы и вернуться к жизни Латакии. Рассказал, как ему больно было бросать учеников, оставляя их на таких, как шаин Здас и шаин Сис - они у меня еще в свое время лабораторные работы вели. Рассказал, как тут, в Хонери, им с Жаном-Але приходилось вылавливать прибывающих аршаинов, вечно витающих в облаках и не сразу способных заметить, что в городе поменялась власть и начались масштабные чистки инакомыслящих. О чем Ахим ни слова не сказал, так это о Иссе. Из чего я заключил, что он, шмон, как и я, тоже осуждал поступок ширая, но не мог ничего с этим сделать.

- Ахим, - сказал я, когда мой учитель закончил свою речь, - я не хочу тут сидеть. Я не умею открывать другим глаза, вы с этим вправитесь все равно лучше.

- Да, это будет правильный выбор, - согласился Растерзал. - Если кто и может сейчас что-то сделать, то это ты. Нет, я не думаю, что ты и есть "святой и безгрешный юнец", но чтоб он пришел, и спас наш мир, мы тоже должны что-то делать. Я не буду давать тебе никаких наставлений, ты сам понимаешь, что должен быть осторожным и что любая твоя ошибка может стать тем камнем, который вызовет лавину. И не только твоя. Латакия балансирует на краю пропасти, и от каждого из нас зависит, сможет ли она устоять.

- Гоб, ты пойдешь со мной? - спросил тогда я у своего друга. - Предупреждаю сразу, то, что я собираюсь сделать, тебе может не понравиться, мало того - стоить жизни нам обоим.

Конечно, я и тогда понимал, что это риторический вопрос. Загадочно выковыривая своими огромными клыками нечто серо-буро-малиновое из ушей, Гоб лишь улыбнулся в ответ, подтверждая, что та просто теперь ему от меня не отделаться.

Мы еще долго говорили с Ахимом, а потом пришел Жан-Але, и они вдвоем выполнили формальности, после которых я мог уже на законных основаниях зваться не шаином, а аршаином. Впрочем, меня и так иначе никто уже давно не звал, так что это действительно была лишь дань традиции, не более. И правильно. Я тоже считаю, что даже в такие тяжелые времена не стоит забывать о мелочах, оставляя все на "послевойны".

Потом все ушли, а мы с Гобом завалились спать. Так прошел один из самых тяжелый дней в моей жизни, но я еще засыпая знал, что следующий день будет не легче.

Рано утром мы ушли из замка, и направились не куда-нибудь, а в больницы, приюты и другие места, где меня все знали и помнили. Причем я шел совершенно открыто, с гордо поднятой головой, а Гоб за мной тенью скользил. Если это страшилище перекошенное можно тенью назвать. С приходом новой власти все мои сбережения, естественно, оказались разграблены, все мое имущество конфисковано, но мне оно и не нужно было. Люди, к которым я приходил и которые узнавали во мне "исполнителя последнего желания", не просили золотых гор или райских садов. Пришли тяжелые времена, и желания стали проще. Особенно меня поразила одна мать, попросившая, всего лишь, накормить ее детей. Я пообещал не просто их накормить, а и позаботится, чтоб с ними и дальше все было в порядке, после чего счастливая мать умерла, одарив меня очередной порцией жизненной силы.

Я вообще давно хотел составить, как в компьютерных играх, в которые играл в детстве, этакую "шкалу магии", где как-то численно описать свой внутренний резерв "маны", сколько мне приносит одна добровольная жертва, сколько нужно на то или иное заклинание, сколько я могу черпать из собственных резервов. И так далее. Но так до сих пор и не получилось. Как обычный человек не может сказать, сколько калорий он получил во время обеда, так и я не мог оценить, сколько в меня вошло магии. Чувствую, что "сыт", а других инструментов, кроме интуиции мага, тут еще никто не смог придумать. Ахим говорил, "если ты думаешь, что твоих сил хватит только на дюжину заклинаний, то ты не никогда не станешь аршаином".