Башня континуума

— Овощи, фрукты, мед, рис, орехи. Да, знаю, звучит не слишком вдохновляюще, но зато каковы результаты! Он сбросил двадцать фунтов веса, начал заниматься упражнениями! Ты бы видела его бицепсы! А пресс! И его давление перестало подскакивать от каждой мелочи. Это когда он весь багровел, как томат, и казалось, будто его голова вот-вот лопнет, как переспелый арбуз. Но это еще далеко не самое прекрасное! Он отказался от посиделок со своими неотесанными дружками! Никакого бильярда! И, что самое главное, Гордон перестал ездить на охоту. Забросил ружье на чердак. Говорит, совершенно не представляет, как он мог убивать беззащитных зверушек, да еще украшать их головами и чучелами нашу гостиную. Ах! Моя семейная жизнь, наконец, стала идеальной!

Терри оставалось лишь от чистого сердца поздравить Викторию с успехами.

— Я рада за тебя, но что делать мне.

— Найми кого-нибудь, пусть этой сучке плеснут в лицо кислотой.

— Виктория, я серьезно, что мне делать?

— Что несерьезного в серной кислоте? Хотя ты права, это слишком. Или не слишком? Впрочем, наверняка уже поздно, Кит приставил к своей потаскушке охранников, которые берегут ее, будто зеницу ока.

— Виктория!

— Что ты хочешь услышать? Я ведь уже говорила миллион раз — не делай ничего. Уверена, долго его интрижка не продлится. Зная его, не сомневаюсь, что ужасное чувство вины напрочь отправляет Киту все удовольствие. Потерпи. Зато остаток жизни бедненький котеночек будет у тебя как шелковый ходить по струнке и прыгать через веревочку.

Даже в умопомрачении от страха, горя, гнева и обиды Терри была отнюдь не уверена, что ей нужен шелковый, изнемогающий от чувства вины муж. Существовала масса веских причин, по каким некогда Терри сказала Киту «Да», и одна из этих причин состояла в том, что Кит никогда и ни перед кем не ходил по струнке и не прыгал через веревочку.

— Но… вдруг у него что-то серьезное… чувства… вдруг он ее любит?

Виктория мелодично рассмеялась — будто китайские колокольчики зазвенели на ветру.

— Любит! Вот умора! Тереза, опомнись. Его шлюшка даже не из наших кругов, какая-то прислуга. А ты — его законная жена! Вот и веди себя, как жена. Возьми себя в руки. Приоденься. Приготовь что-нибудь вкусненькое на ужин и горячую ванную. Налей ему рюмочку.

— Но Кит бросил пить, совсем бросил.

— Даже так? — спокойно проговорила Виктория. — Я уверена, если ты предложишь ему рюмочку, Кит вовсе не откажется. Главное, побольше рассказывай ему о ребенке, дави на его отцовский инстинкт. Запомни, дети — главное оружие в нашей безжалостной борьбе с тупыми, самодовольными, патриархальными, шовинистическими свиньями, нашими многовековыми поработителями, угнетателями и эксплуататорами!

Ошарашенная, Терри подпрыгнула в кресле, когда в трубке раздался грохот, похожий на шум горного камнепада.

— Что это, Виктория?

— Валуны привезли. Для дзэнского сада. Где Гордон собирается сливаться с Просветленным.

— Дзэнский сад, о нет! — пролепетала Терри, ужасаясь.

— Скажу тебе по секрету, я недавно поняла одну прекрасную, удивительную вещь. Если ты что-то не в состоянии изменить, постарайся извлечь из этого максимальную выгоду.

Закончив разговор с Викторией, Терри, как могла, взяла себя в руки. Приготовила сиятельному мужу роскошный ужин. Принарядилась. Вышла встречать мужа надушенная и накрашенная, в туфлях на семидюймовых каблуках.

— Добрый вечер, дорогая.

— Добрый вечер, дорогой, — бодро проговорила Терри и тотчас поняла, что беспомощно запрокидывается на спину с разведенными руками и ногами, подобно морской звезде. Кит побросал портфель, цветы и свертки с покупками, схватил жену за руки и поспешно усадил на кожаный диван в холле.

— Терри, ты с ума сошла? Ты зачем нацепила высоченные каблуки? Мы идем куда-то сегодня? — спросил Кит, испугавшись, что позабыл о каком-нибудь светском рауте.

— Н-нет.

— Тогда в чем дело.

— Н-ни в чем. Я приготовила ужин, — поспешно сказала Терри.

— Я не голоден. Я ужинал сегодня с глупым председателем глупого Антимонопольного Комитета. Кажется, я говорил тебе утром, что встречаюсь с ним.

— Да…

— Ты сама поела?

Терри жалобно кивнула и крепко зажмурилась, мечтая раз и навсегда забыть о блинчиках, двух тарелках лукового супа, куриных крылышках, креветках, миске картофельного салата, трех порциях яичницы с беконом, рагу, яблочном торте, сырном суфле, манном пудинге и вафлях. Муж язвительно хмыкнул у нее над ухом, подхватил на руки и понес в спальню, по пути отчитывая в самом возмутительном, патриархальном, шовинистическом тоне.

— Идиотка! Ты ведь могла грохнуться с лестницы и сломать шею! Ты в курсе, что у тебя резко сместился центр тяжести? Куда, куда, цыплячьи твои мозги. Пузо свое видишь?

Терри собралась громко заплакать, но ее уложили в удобную постель, сняли с нее жуткие туфли, велели перестать называть свои ноги тумбочками и принесли засахаренной вишни. Потом Кит сел рядом и продемонстрировал подарок для младенца — детский набор для игры в крокет, сделанный на заказ из красного дерева.

— Нравится?

— Да, но… Кит, кажется, это для мальчика.

— Верно. И что?

— А вдруг у нас будет девочка.