Башня континуума

5

Раз Терезы больше не было рядом, Киту оставалось надеяться, что время залечит его кровавые, моральные и физические, раны. Пока он чувствовал себя просто ужасно. Он не мог есть, не мог спать, не мог работать. Всю неделю после смерти ребенка Кит приходил в офис, заходил в кабинет, садился за письменный стол и принимался смотреть в стену. Он не мог сказать, что потрясло его больше – гибель дочери или то, что жена хотела его убить. Или тот очевидный, не требующий доказательств факт, что он сполна заслужил эти адские муки.

– Ничего, я уже выдержал многое, выдержу и это, – время от времени говорил он сам себе неестественно бодро, крутя в пальцах ручку с золотым пером.

Но впервые в жизни он всерьез сомневался, что выдержит. Слишком тяжко сделалось держаться. А вот сдаться – напротив, было легко и заманчиво. К чему было это бессмысленное, заранее обреченное трепыхание? Он знал, что когда-нибудь умрет. Знал, что когда-нибудь холодная и безразличная Вселенная пожрет без остатка все человечество с его смешными и наивными чаяньями и мечтами, а затем, через многие миллиарды лет погибнет и сама, и, когда погаснут последние звезды, все сущее погрузится в вечное молчание Великого Ничто.

Обуреваемый столь мрачными мыслями, Кит и вообразить не мог, что Вселенная, вопреки расчетам многих поколений ученых, погибнет вовсе не через миллиарды лет, а всего через два стандартных года. И что причиной глобального Апокалипсиса станет человек, который прямо сейчас, как обычно без стука, вошел в его кабинет.

– О, Господи, милый мальчик, ты все сидишь и смотришь в стену.

– Я потерял кое-что важное и теперь пытаюсь найти, – ответил Кит, не сводя взгляда с отделанной дубовыми панелями стены.

– Что?

– Смысл жизни.

Ричард страсть, как не любил рассуждений о смысле жизни. Ему тут все было ясно и понятно. Вставил, вдул, вставил, вдул. Послушать его, так все было просто, проще некуда. Но, может, и впрямь было? Кит уже ничего не мог утверждать с уверенностью.

– Довольно, – прорычал Торнтон, ухватив Кита за воротник пиджака, – вставай, пойдем к доктору.

– Не хочу.

– Знаю, не хочешь, а что прикажешь делать. Я уже неделю хожу за тобой, как на привязи, боюсь оставить одного хоть на минуту.

– Ну, это слишком.

– Нет, не слишком. Если бы ты сам мог видеть свое лицо, ты бы понял: это не слишком!

Доктору тоже не понравилась кислая мина сиятельного пациента.

– Кристофер, я знал вас с тех пор, как вы были малышом. Вы всегда отличались на диво отменным здоровьем… кроме того жуткого случая, разумеется, когда зачем-то решили зимой выйти на улицу без шарфа…

– Ну, это уж и впрямь слишком! Я подхватил эту гадость от сестры!

– Уверяю вас, как врач, это невозможно. Сестра ваша была абсолютно здорова. Просто ей хотелось поваляться в постели с томным видом и поесть клубники. Со сливками. Как иногда случается со всеми женщинами.

По дороге домой, надежно спрятавшись от этого больного, извращенного мира за двадцатидюймовыми стенками бронированного механо, Кит сидел, цепенея от ярости и прочих переполняющих его измученную душу неприглядных чувств. Вздорная, избалованная девица! А он-то помчался среди ночи за лакомствами для нее. Обычно, садясь за руль, Кит вел чрезвычайно осторожно, но тут настолько разволновался, что сбил кого-то на скользкой, обледенелой, плохо освещенной, дороге. Последующие двадцать минут он провел, вцепившись в руль, с бешено бьющимся сердцем и комом в горле, опасаясь выйти и посмотреть на труп, раздавленный на зимней дороге тремя тоннами рокочущей ультра-стали. Оказалось, это была всего лишь бродячая кошка. Хорошо, что он на диво предусмотрительно захватил с собой лопату…

От всей этой нелепицы, в конце концов, Кит разрыдался. Но, если тринадцать лет назад его слезы пахли джином и дешевыми духами, то теперь они не пахли ничем, и были горькой и соленой водой. Ричард обнял его и стал похлопывать по спине.

– Тихо, тихо, не надо так убиваться. У вас с Терезой еще будут детишки. Целый выводок мерзких, шумных, вонючих спиногрызов.

– Причем тут дети? Я убил…

– Кого?

– Невинное Божье творение… – прорыдал Кит, давясь слезами.

– Милый мальчик, не пойму, о чем ты, но тебе определенно надо выпить таблетки, которые прописал тебе доктор. Он обещал, что через пару месяцев приема этих вырубонов ты будешь, как новенький, а то и лучше прежнего… хотя… куда уж лучше.

– Вырубоны?

– Так называет эти чудесные таблеточки твой братец. Вырубоны.

– Почему?

Через пятнадцать минут Кит и сам в полной мере уразумел, почему и отчего. Вырубоны заполнили зияющую пустоту внутри. Впервые за несколько дней он сумел поесть, не давясь комком в горле и не выворачиваясь наизнанку. После ужина они с Ричардом расположились в гостиной и принялись пить кофе с молоком.

– Лучше?

– Да. Правда. Гораздо.

– Через час выпьешь еще парочку, и сможешь заснуть.

Вырубоны имели и побочный эффект, а именно – на Кита вдруг нахлынули сантименты.

– Знаешь, Ричард…

– Да.