Башня на краю света

При последующих встречах трудности стали уже называться неизбежными, а позже и непреодолимыми, и фрёкен Лунд взяла дело в свои руки. Нисколько не удивляясь, ибо с самого начала была уверена, что так оно и будет, но с некоторым раздражением — ведь теперь пристроить Джимми в соответствующее заведение стало сложнее: он был уже слишком большой, и интернаты вовсе не жаждали его заполучить. Исключительно благодаря упорству и красноречию фрёкен Лунд, он все-таки вновь оказался в интернате. Джимми было тогда одиннадцать лет, как раз тогда он и начал убегать.

Оглушительный телефонный звонок где-то в коридоре ворвался в ее мысли. Она вся сжалась и подалась вперед, всем своим существом вслушиваясь в этот звон, ведь пора бы им уже прийти за ней, и почему это никто не снимает трубку, а телефон звонит, звонит… Они не успеют, эти бегущие шаги, которые застучали наконец по коридору. Нет, все-таки успели.

Но, видимо, звонок не имел к ней отношения, и, просидев несколько минут в напряженном ожидании, она вновь расслабилась. Птица на дереве под больничным окном опять завела бесконечную, из четырех звуков, песенку, а в ней зашевелилось какое-то досадное, отвлекающее от главного, беспокойство: надо было позвонить мужу, он же ничего не знает, можно бы позвонить и отсюда, как это ни трудно ей. Но у нее было такое чувство, что сейчас она должна быть одна, и с некоторым даже облегчением она вспомнила, что муж все реже бывает дома и что он боится этого телефона, который он так не хотел иметь и который приносил только дурные вести. Он может вообще не подойти, даже если он дома, сколько ни звони. Она не встала и не пошла искать, где у них тут телефон. Она не смела оторваться от стула, ведь за ней в любую минуту могли прийти, она даже не вынула сигарету, хотя был момент, когда ей вроде бы захотелось курить, просто сидела и ждала. Со сложенными на: коленях руками и полуоткрытым ртом. Будь здесь мать или сестры, они бы непременно сделали ей замечание: «Закрой рот!»

— У вас нет телефона? — спросила фрёкен Лунд, изучающе оглядев комнату — это был ее первый визит к ним. Она отрицательно качнула головой. — Но как же так, вам просто необходим телефон. Без телефона невозможно никакое сотрудничество, Дункер давно должен был об этом позаботиться.

— Нам телефон не нужен, — заявил муж коротко и неприязненно, и весь прямо ощетинился. — Не нуждаемся мы в телефоне.

— Вот тут вы ошибаетесь, господин Фредериксен, — поправила его фрёкен Лунд, снимая перчатки, усаживаясь за обеденный стол и доставая из сумки блокнот и шариковую ручку. — Телефон вам нужен, и даже очень. Надо, чтобы вы имели возможность позвонить мне, а я вам и чтобы, если потребуется, с вами могли связаться из интерната. Вы не понесете никаких расходов, установку телефона мы оплатим.

— Не в оплате дело… — начал было муж.

Фрёкен Лунд отложила блокнот и подняла на него глаза.

— Что же, скажите на милость, вы имеете против телефона, если вам не придется за него платить?

— Не нуждаюсь я ни в каких телефонах, — упрямо повторил муж.

Все равно как если бы он сказал: «Не нуждаюсь я ни в советчиках, ни в указчиках».

Она с беспокойством поглядела на него, чувствуя, что он вот-вот выпалит что-нибудь такое, что фрёкен Лунд вряд ли придется по вкусу, а она не в силах ему помешать. Фрёкен Лунд тоже смотрела на него выжидательно, не без некоторого любопытства.

— Коли уж на то пошло, коли общество хочет наконец проявить заботу…

Он запнулся, не зная, как выпутаться из непривычно сложной фразы.

— Вот именно, господин Фредериксен, — кивнула фрёкен Лунд. — Вам не кажется, что это самый подходящий случай?

— …так позаботились бы лучше, чтобы мы получили жилье поприличнее, чем эта вонючая дыра. Дерьмо, а не квартира!

Теперь ее взгляд обратился к фрёкен Лунд, умоляя простить мужа за грубость. Обычно он не употреблял таких слов — не часто, во всяком случае, и не в присутствии посторонних. Но фрёкен Лунд не была, по-видимому, ни шокирована, ни рассержена.

— Вас не удовлетворяет ваша квартира? — спросила она.

— Удовлетворяет? Это старое дерьмо! Эта вонючая дыра! Эта гнилая яма…

— Аксель! — взмолилась она.

Но муж разошелся не на шутку.

— Ты уже забыла, как он простужался и болел, когда был маленький, как орал по ночам…

Муж подошел к стене, шлепнул ладонью, и за отставшими обоями шурша посыпалась штукатурка.

— Видите эти потолки? Сырость. Наклеишь новые обои, они сразу станут точно такие же. А пятна на потолке видите? Красиво, правда? А тут… — Он уже был возле окна и тыкал пальцем под раму. — Глядите сами, так и тянет, насквозь продувает. А в уборную захочешь, особенно если ночью, изволь выходить на лестницу, да там еще по коридору…

— Так, ясно, — прервала его фрёкен Лунд, чуть нетерпеливо, будто все это она уже слышала. — Скажите, господин Фредериксен, а вы пытались хлопотать насчет квартиры?

— Пытался, — сказал муж. — Какой толк?