Башня над Камой

— Улыбается… Я его Василию отвезу.

Спросил встревоженно:

— Чего у тебя с ухом-то?

— С этим?

— Ну.

— Пчела ужалила.

— Да-аа… Ваши пчёлы ужалят, дак ужалят!

— А ваши?

Красногрудая машина загудела в третий раз. Из неё выскочил маленький нестарый человек и что-то закричал по-татарски.

— Ругается. — Галим улыбнулся Гале, показав в улыбке широкие жёлтые зубы. — Дедушка ругается. Ох, и ругается!

И побежал к дороге.

На полпути остановился, подбросил яблоко, поймал его.

— Ещё, может, увидимся! — крикнул он девочке, добежал до машины, не оборачиваясь, и сел в кабину. Заревел мотор, красногрудая машина, окутываясь пылью, понеслась по дороге и пропала из глаз.

Кто-то дотронулся до пальцев девочки. Белая Предводительница и ягнёнок тыкались носами в Галины ладони, где недавно было яблоко, и его дух щекотал им ноздри.

— Милые вы мои! — сказала Галя и обняла за шею Белую Предводительницу. А потом взяла на руки ягнёнка. Он обдал ей лицо нежным дыханием и в знак особой признательности взял ухо девочки в мягкие губы и отпустил его. Она счастливо засмеялась и коснулась лицом его шелковистой шерсти.

— Милые вы мои! — повторила Галя и с лёгоньким ягнёнком на руках пошла в деревню.

Рядом бежала Белая Предводительница и поглядывала на Галю и на сына. В её глазах, золочённых солнцем, жили приязнь, доверие и припоминание прародины — древних южных степей, где по весне зацветают тюльпаны, каких нет в наших краях, где песками струятся травы, а вода в редких колодцах солона и желанна, как жизнь.