Башня. Новый Ковчег 3 (СИ)

Впрочем, и сам Величко пока слово не брал — наблюдал. И были на то у него свои резоны. К тому же, всю эту молодую поросль он всерьёз не воспринимал, считал почти всех или выскочками, как и самого Главу Совета, погибшего Савельева, или просто никчёмными прихлебателями, которых добравшийся до власти Павел Григорьевич приблизил к себе, чтобы заручиться поддержкой. Что было хуже — Величко не знал, да и думать про это ему не хотелось. Он сидел в Совете уже бог знает сколько лет и ощущал себя динозавром, случайно выжившим после падения астероида. А уж после смерти Ледовского, это ощущение только усилилось. Он бы давно уже всё бросил к чёртовой матери и отправился на покой, внуков растить, гулять по паркам и читать книги, на которые никогда не хватало времени. Но, увы, совесть не позволяла оставить пост и отдать всё молодёжи — эти способны ради своих идей и амбиций любое дело завалить. Рано ему ещё на покой.

Последние пятнадцать лет Величко своей миссией видел сдерживание Савельева. С тех самых пор, когда молодой и амбициозный Павел Григорьевич пришёл в Совет главой сектора жизнеобеспечения, так и началась эта война между ними, иногда острая, почти переходящая в открытый конфликт, иногда с периодами затишья, что, всё равно, не отменяло их вечного противостояния. Хотя, как ни странно, по всем основным вопросам они всегда с Савельевым сходились. Почти по всем. Но почему-то это ещё больше раздражало Константина Георгиевича. Поскольку свидетельствовало о том, что дело тут не в идейных разногласиях, а в личной антипатии. А настоящий профессионал должен быть выше этого. Вот Величко и пытался быть выше. Иногда даже получалось. Но справиться с этой неприязнью окончательно он так и не смог.

И вот теперь Савельева нет. Домахался шашкой. Допрыгался. Хоть и выскочкой был, а всё равно жалко. Но хуже было другое, и Величко это точно знал — человек, который организовал убийство Павла Григорьевича на заброшенной станции, скорее всего, сейчас сидел тут, среди них. Конечно, была небольшая вероятность, что Савельев с Полыниным стали случайными жертвами бандитских разборок — Савельева даже новая должность не изменила, как мотался по этажам, так и продолжал это делать. Но в такую вероятность Величко верил слабо. Чутьё подсказывало, что за всем этим кто-то стоял.

Вот потому и помалкивал Константин Георгиевич. И внимательно наблюдал за каждым — этот «кто-то» должен выдать себя, непременно должен. А он подождёт и посмотрит. Это они, молодые, вечно торопятся, спешат, боятся не успеть. А иногда лучше не спешить и набраться терпения, и, если в Совете завелась крыса, однажды она проколется. Обязательно проколется.

Величко поморщился — сидевший рядом Мельников повысил голос, стараясь перекричать общий гвалт. Его попытался перебить Руфимов, но не смог, махнул рукой, замолчал. Величко отметил, что Руфимов, обычно на заседаниях ведущий себя так, словно отбывал наказание, сегодня был возбуждён и явно хотел что-то сказать. Но никак не мог прорваться, завладеть вниманием.

С другой стороны стола возмущённо переговаривались Богданов с Соколовым, кажется, не слушая особо друг друга, просто вываливая на собеседника ворох своих проблем. Впрочем, проблемы были у всех. После того как два дня назад Ставицкий предъявил им бюджет, подписанный Савельевым, все члены Совета пребывали в состоянии близком к панике, да что там скрывать, даже он, Величко, до сих пор не представлял, как латать некоторые дыры, образовавшиеся в финансировании.

— Я не понимаю, почему мы должны следовать этому бюджету, — наконец-то Мельников добился внимания аудитории, все примолкли и напряглись.

— Потому что это бюджет, подписанный Павлом Григорьевичем, — подал голос Ставицкий.

— Савельев мёртв! — резко припечатал его Мельников. — И потом, я уверен, что Савельев не мог это подписать. Я тем утром с ним говорил и видел проект бюджета. Другого бюджета.

— А днём мне курьер принёс новый бюджет, — ответил Ставицкий, снял очки и часто заморгал. — Часа в два дня, кажется. Да вот, Юрий Алексеевич как раз был у меня, он всё видел.

И Ставицкий обернулся к Рябинину в поисках поддержки.

Рябинин, до этого мрачно молчавший, погружённый в какие-то свои думы, вышел из спячки, нехотя кивнул и снова потерял интерес к происходящему.

Чёрт, понабрали непонятно кого, разозлился Величко. Рябинин этот… куда ему до Алексея Игнатьевича, тот всю Башню со своими вояками в ежовых рукавицах держал, а тут… Куда ни кинь, опереться не на кого. С кем работать-то? Богданов? Этот вообще, кажется, глуп и даже не может этого скрыть. Достойная замена Литвинову, ничего не скажешь. Руфимов — тот просто открыто тяготится своей новой должностью, у него на лице написано, что дай ему волю, рванёт обратно на станцию и носа наверх не покажет — увлечённость и преданность своему делу главы энергетического сектора ни для кого не была секретом.